У порога топталась война. Небо жаждало чистоты. Не успел убежать, столкнувшись с войной в дверях. Надевая солдатский сюртук, снимаю кресты. Если веришь в Господа, кровь проливать нельзя. Поезд в восемь пятнадцать. Швеция. Стокгольм. Мы уходим, оставив женщин и дочерей. Только в этом поезде я встретил свою любовь. Обернулся голубем, и отправился вслед за ней.
Пишет: ''милый Джон, здесь, в Кливленде, снова дождь. На промокшие ветки слетаются воробьи. Я молилась святой Марии, я верю - ты не умрешь. Я храню твое сердце. Оно стучит у меня в груди.''
Я сижу на земле, сжимая в руке письмо. Этот жалкий клочок бумаги - мой крепкий железный щит. Я бессмертен, пока эти буквы со мной. Окружают меня своим войском, и каждое слово горит.
Пишет: ''Джон, сегодня был страшный день. Поступил пациент - практически не жилец. Так похож на тебя - было больно смотреть. Потерял много крови, и все хватался за крест. Умер после полудня, (как сотни таких же до), но мне было так тошно, трясло, будто бил озноб. Обещай, поклянись, что вернешься ко мне живой. Я люблю тебя, Джон. И верю в твою любовь.''
Нас отправили в дебри, здесь сырость, туман и холод. Говорят, здесь был город, теперь - одинокий храм.
(Говорят, что каждый, кто был тебе дорог, уходя, оставит на сердце шрам).
За плечами висит ружье, словно крест Иисуса. После первого трупа блевал. Теперь попросту наплевать. Перекатываю в пальцах ее янтарные бусы. Она - единственное, за что следует воевать.
*
Она больше не пишет. Неделя идет за неделей. Расстояние в тысячу миль, из артерий бегущая кровь.
Кто ответит мне, что отвратнее и страшнее? - бросить свою Родину, или предать любовь?
*
Дезертиру непросто пробраться в город. Этот проклятый Кливленд охвачен войной.
(Говорят, что каждый, кто был тебе дорог, обязательно повернется к тебе спиной.)
Старый госпиталь, взорван кусок стены. Враг, как крыса, заполнил каждый район.
[только если бы не было, не было этой войны, мы бы жили у теплого синего моря. Жили вдвоем]
На дверях подвала - решетки. Дежурит охрана. Все врачи и медсестры, загнаны в угол, как псы. Раскаленная сталь вылетает из глотки нагана. Ее жизнь, как ошметок мяса, положена на весы.
Смерть стоит за спиной, подает патроны. Шепчет тихо и сладко: ''я верю, ты не умрешь''. В голове, на повторе: ''не тронут ее, не тронут''. Только эхом от стен отлетает: ''все это - ложь''.
*
Здравствуй, призрак, испуганный и дрожащий. Пальцы в ссадинах, царапина на щеке. Я нашел тебя, отыскал в плену, мое счастье. Посмотри на меня. Подойди ко мне.
Враг уже у двери.
Царапает шкуру пола выскользнувший из пальцев огрызок чеки. Пахнет хлоркой. И газ разъедает горло. Нудной ноющей болью сжимает виски.
Досчитай до пяти. И закрой глаза. И пусть дикие звери сжигают Нью-Йорк и Рим. С тихим скрежетом падают небеса. А мы держимся за руки. И горим.