*** из каких металлов неведомых, из каких дорогих камней это дивное сердце сделали и вложили в меня - согрей! и забилось во мне, живущее сотней судеб великих жён, вдохновлённое и заблудшее, всё под пули да на рожон... слишком дерзкое, слишком гордое, слишком жаждущее любви разлеталось во мне осколками, и срасталось опять - живи! я могла бы просить у господа сердце проще и костеней, но не стану сиянье звёздное на непрочный неон огней, что по трассе рядами стелются, заменять, оскорбляя дух, ведь подобных ему драгоценностей не найдется на свете двух.
*** жизнь отдать за твою свободу - и не много ли? в самый раз. я играла тебе в угоду, я дурачилась и клялась, что совсем не умею верить, что видала любовь в гробу, но как трудно степному зверю удержать взаперти судьбу! выбирай: или лёд да пламень, или битая колея... не проста козырная дама, а гораздо сложнее - я - неприступная спесь и гордость, неуёмный огонь и страсть. жизнь отдать за мою свободу - и не много ли? в самый раз.
*** знай, я тебе не желаю покоя как не желаю кровавой войны. и да пребудет свобода с тобою там, где стреножены все скакуны, там, где холодные ветры лютуют, бьётся о скалы морская волна, и да пребудут с тобой поцелуи той, что тебе безусловно верна. знай, не желаю ни лёгкой дороги, ни постоянной удачи в делах. завоевание - слава не многих, но пусть тебе улыбнется она, и, вдохновлённый былыми делами, ты не закончишь святую борьбу, как бы коса ни сходила на камень, как бы ни вился ворожеский жгут. знай, не желаю тебя заарканить, клетку открою - лети далеко, жги в своём сердце горючее пламя, вспенивай небо резьбой облаков, пусть по степи увиваются тенью вслед за тобою мои письмена, и да пребудет свобода нетленна. страхов - без счета, а воля - одна.
*** любовь моя - пряная брага, слегка горчит, смертельное пойло для молодых мужчин; а руки мои, невозможные как крыла - нежнее чем шелк и сильнее, чем удила. когда хорохорюсь, бывает, сам чёрт не брат, но смирную - хоть уплетай волокном в канат, узлами вяжи, даже взором не осужу. о взоре: я слишком далёко вперед гляжу, и прошлое вижу, и будущее, увы, и время, где мы не родились, и где - мертвы, дорогу, идущую по миру, словно сеть... с такой прозорливостью - песен ли мне не петь? пою, замирая, прислушиваясь - внутри потрескивая, неуёмный огонь горит, и греет, и жжет, как всамделишный. это - я, и пусть говорят, что любовь моя - смертный яд.
*** не знаю, на радость ли, на беду, ты мне нестерпимо нужен. но, знаешь, я больше тебя не жду, а это - гораздо хуже, чем ночи истерик и слёз рекой, чем дни беспробудной грусти, когда представляешь - придёт герой, отчаяние отпустит. не будет такого, дерусь сама, держусь за канат зубами, когда оглушительное "та-дам" и хочется смыться к маме, не жду на подмогу мужской руки, в плечо не мечтаю ткнуться, но звуки, которые строят мир - рефрен твоего пульса.
*** сама иду на расстрел, каюсь. сама знаю, что так нельзя. я ни хорошая, ни плохая, мы не близкие, не друзья. было бы чем оплатить ошибку - стоило свечи купить в кредит, игры закончены, и - улыбка на онемевших губах моих. видишь, машины стремятся к центру, как муравьи в предзакатный час. я разменяю на километры то, что так долго роднило нас. станет понятна любой собаке эта история про побег. славно, что мы избежали драки. больно, что осенью выпал снег: он неестественно бел и тонок, по сентябрю пробежал озноб. я отпускаю тебя безмолвно, как принимала бы пулю в лоб.