Великий человек смотрел в окно, а для нее весь мир кончался краем его широкой, греческой туники, обильем складок походившей на остановившееся море. Он же смотрел в окно, и взгляд его сейчас был так далек от этих мест, что губы застыли, точно раковина, где таится гул, и горизонт в бокале был неподвижен. А ее любовь была лишь рыбой - может и способной пуститься в море вслед за кораблем и, рассекая волны гибким телом, возможно, обогнать его... но он - он мысленно уже ступил на сушу. И море обернулось морем слез. Но, как известно, именно в минуту отчаянья и начинает дуть попутный ветер. И великий муж покинул Карфаген. Она стояла перед костром, который разожгли под городской стеной ее солдаты, и видела, как в мареве костра, дрожавшем между пламенем и дымом, беззвучно рассыпался Карфаген
задолго до пророчества Катона.
1969
Э. Р.
Второе Рождество на берегу незамерзающего Понта. Звезда Царей над изгородью порта. И не могу сказать, что не могу жить без тебя - поскольку я живу. Как видно из бумаги. Существую; глотаю пиво, пачкаю листву и топчу траву.
Теперь в кофейне, из которой мы, как и пристало временно счастливым, беззвучным были выброшены взрывом в грядущее, под натиском зимы бежав на Юг, я пальцами черчу твое лицо на мраморе для бедных; поодаль нимфы прыгают, на бедрах задрав парчу.
Что, боги, - если бурое пятно в окне символизирует вас, боги, - стремились вы нам высказать в итоге? Грядущее настало, и оно переносимо; падает предмет, скрипач выходит, музыка не длится, и море все морщинистей, и лица. А ветра нет.
Когда-нибудь оно, а не - увы - мы, захлестнет решетку променада и двинется под возгласы "не надо", вздымая гребни выше головы, туда, где ты пила свое вино, спала в саду, просушивала блузку, - круша столы, грядущему моллюску готовя дно.
НАТЮРМОРТ
Verra la morte e avra i tuoi occhi. C. Pavese
«Придет смерть, и у нее будут твои глаза» Ч. Павезе
1
Вещи и люди нас окружают. И те, и эти терзают глаз. Лучше жить в темноте.
Я сижу на скамье в парке, глядя вослед проходящей семье. Мне опротивел свет.
Это январь. Зима Согласно календарю. Когда опротивеет тьма. тогда я заговорю.
2
Пора. Я готов начать. Неважно, с чего. Открыть рот. Я могу молчать. Но лучше мне говорить.
О чем? О днях. о ночах. Или же - ничего. Или же о вещах. О вещах, а не о
людях. Они умрут. Все. Я тоже умру. Это бесплодный труд. Как писать на ветру.
3
Кровь моя холодна. Холод ее лютей реки, промерзшей до дна. Я не люблю людей.
Внешность их не по мне. Лицами их привит к жизни какой-то не- покидаемый вид.
Что-то в их лицах есть, что противно уму. Что выражает лесть неизвестно кому.
4
Вещи приятней. В них нет ни зла, ни добра внешне. А если вник в них - и внутри нутра.
Внутри у предметов - пыль. Прах. Древоточец-жук. Стенки. Сухой мотыль. Неудобно для рук.
Пыль. И включенный свет только пыль озарит. Даже если предмет герметично закрыт.
5
Старый буфет извне так же, как изнутри, напоминает мне Нотр-Дам де Пари.
В недрах буфета тьма. Швабра, епитрахиль пыль не сотрут. Сама вещь, как правило, пыль
не тщится перебороть, не напрягает бровь. Ибо пыль - это плоть времени; плоть и кровь.
6
Последнее время я сплю среди бела дня. Видимо, смерть моя испытывает меня,
поднося, хоть дышу, эеркало мне ко рту,- как я переношу небытие на свету.
Я неподвижен. Два бедра холодны, как лед. Венозная синева мрамором отдает.
7
Преподнося сюрприз суммой своих углов вещь выпадает из миропорядка с