Клевета / La calunnia (Джоаккино Россини, опера Сивильский цирюльник, ария Дона Базилио)
No? Uditemi e tacete. La calunnia e' un venticello, un'auretta assai gentile che insensibile, sottile, leggermente, dolcemente incomincia a sussurrar. Piano piano, terra terra, sottovoce, sibilando, va scorrendo, va ronzando; nelle orecchie della gente s'introduce destramente e le teste ed i cervelli fa stordire e fa gonfiar. Dalla bocca fuori uscendo lo schiamazzo va crescendo prende forza a poco a poco, vola gia' di loco in loco; sembra il tuono, la tempesta che nel sen della foresta va fischiando, brontolando e ti fa d'orror gelar. Alla fin trabocca e scoppia, si propaga, si raddoppia e produce un'esplosione come un colpo di cannone, un tremuoto, un temporale, un tumulto generale, che fa l'aria rimbombar. E il meschino calunniato, avvilito, calpestato, sotto il pubblico flagello per gran sorte ha crepar. Ah! che ne dite =================================== Клевета вначале сладко ветерочком чуть-чуть порхает. И, как будто бы украдкой, слух людской едва ласкает, и журчит, как ручеёк, как ручеёк, тихо, тайно, полегоньку проползает всюду, всюду, незаметно, потихоньку, постепенно всему люду ум и сердце наполняет, наполняет и из уст в уста летает, как затверженный урок. Всё сильнее с каждым часом возникает толкованье, вот гремит уж общим гласом, стало общим клеветанье, вот, как буря, разразилось, загремело, покатилось, загремело, покатилось неудержною волной. Гул сильней всё нарастает, гул сильней всё нарастает, в ужасе трепещут люди, и, как бомба, разрываясь, клевета всё потрясает и колеблет мир земной. Тот же, кто был цель гоненья, претерпев все униженья, погибает в общем мненье, поражённый клеветой, да, клеветой!