рокот копыт, топот ракет, копоть воды, засоленный снег, совесть подошв на изнанке небес, тонет в ладонях сонм предвестников бедствий.
...
девушка с жемчужиной с головы до груди отутюжена и обучена крикливости почерка, по соседству сиротливая де-ре-вушка корчится, как и положено, в агонии нестерпимо-бескрайней, схоронив во спасение ложь и скинув в огонь анатомию своих тайн.
подожгла собственное пристанище и наблюдает, над пепелищем привстав, её ждет другая - жизнь с сожженного листа.
кашлем в дар войне ревут глотки ржавые, кошелёк для манер - приют сотням жаворонков, не понять им сов, свернув шею за угол, в непроглядный сон ввергнет щебет заунывный.
прошуршит суетливая ночь по телу крошечной ящеркой, в лунной тени сбросит хвост в пыльный ящик, застынет в зоне слепых, уходя, сквозняком заметет следы все до единого, оставив плутать во снах, из которых не выбраться невредимой. не выплыть. не выкарабкаться. не взлететь. вода тяжела. берег зыбкий. в пронзающей пустоте.
бесконечна петля безумия, ни дать ни взять пора сваливать. разве бабочки летают в море сумрачном? и откуда они берутся в сачке-стакане?
там теперь территория наводнений, и что молчать, что говорить - все как-то по глупому; когда взрослеешь, кошмары не уходят, кошмары растут и гонят рассудок взашей, толкают в горло таблетки от всех проблем, проблемы от всех решений.
снежные барсы перебегают дорогу, за ними, что следы, что тень - черные, и, если так начинается каждый день, так может, семейство кошачье не причем?
а во дворе воробьи да вороны обокрали вора, что искал счастье в чужом кармане, не поднимай голову, поднимай ворот и учи заклинание от заклинаний.
ловкость рук не в ногу со временем, робость губ и никакого мошенничества.
смоет иней, исказит замыканием, расслоит силуэтами выверенными, их герой в мыле весь, хоть и роль камео, позовут - принеси, не зовут - выменяй.
обомшелый обман в обмен на бренную лошадь и погнали смешить метель окаянную, склон ожиданий исшаркан узорами стоп лотосных, психика ломкая проскользит салазками по краям.
лошадь в турине, полночь в париже, лошадь избили, здесь всюду полночь, куда ни глянь, в полночь только любовники выживут, лошадь жалеют, зарей алеет холст неба на углях.
...
ревет неистовое ликование салютом голубей почтовых в воздух, их адресаты сгинут в \"конца-краю нет\", и наковальней стая рухнет возле.
возле оторопевших дрожью ног, что, испугавшись летних гроз, застыли, дурные головы - на них венок, им невдомек: гроза метает холостые.
и можно забираться, не боясь, на столб фонарный, с него ноги свесив, сегодня и фонарь - маяк в полях свихнувшихся огней и в залах пустотелых кресел.