Ernst Thälmann, der ging uns voran, die Faust geballt zum Schlagen. Kolonnen wuchsen Mann an Mann, den Kampf voranzutragen. Er ging voran, wo die Fahne braust. Für den Kameraden Thälmann: Hoch die Faust!
Er fiel den Schindern in die Hand. Sie kauften falsche Zeugen. Er hält der Qual und Folter stand; die konnten ihn nicht beugen, trotz Mord und Tod, der im Kerker haust! Für den Kameraden Thälmann: Hoch die Faust!
Es schallt Alarm: Das Mordgericht will ihm den Kopf abschlagen. Doch wenn die Welt zum Sturm aufbricht, dann werden sie's nicht wagen. Reißt weg das Beil, das schon niedersaust! Für den Kameraden Thälmann: Hoch die Faust!
Dimitroff haben wir befreit, weil wir die Welt entflammten. Drum wieder in die Ohren schreit den Henkern, den verdammten. Die Welt ist wach, die Empörung braust: Für den Kameraden Thälmann: Hoch die Faust!
Эрнст Тельман, он шел впереди нас, кулак его сжат для удара. Колонны росли человек к человеку, борьбу вперед продвигали. Он шел впереди, где флаг шумит. За товарища Тельмана: выше кулак!
Он попал живодёрам в руки. Они купили фальшивых свидетелей. Он выдерживает мучения и пытки, которые не могут сломить его, вопреки убийству и смерти, которая в тюрьме хозяйничает. За товарища Тельмана: выше кулак!
Звучит тревога: Убийственный суд хочет ему голову отсечь. Однако, если мир бурей взорвётся, тогда они не решатся на это. Вырвите прочь топор, который уже несётся вниз! За товарища Тельмана: выше кулак!
Димитрова мы освободили, потому что мы мир воспламенили. Поэтому снова в уши кричите палачам, проклятым. Мир бодрствует, возмущение кипит: За товарища Тельмана: выше кулак!