а в теодицее можно найти немало пробелов, я вижу, нет, я чую вас, венцы творенья. я в толще поколенья, которое выбрало своим флагом стремление к накоплению и жизнь среди суррогатов. и трудно принять бессмысленность, как универсалию, правда? и столько придумано вами всего, чтоб убедиться в обратном. но ваша духовность больше похожа на моду и слишком форматна и за собой ничего не влечет и не меняет подавно. но вы верите в высший суд, и вы верите в завтра, ваш лабиринт фавна, и я не знаю, неужто надо так мало, чтоб быть человеком? едва ли у нас есть вектор, и мы бьемся о стекла витрин, думая, что летим к свету. сколько бы те не работали, и сколько бы эти не плакали, но по утрам мы топим мечты в сливных отверстиях раковин. и как собакам лишь остается бросаться под машины, так и многим из нас - узревшим отсутствие вершины.
мы мухам подобны, бьющимся о стекла, не до чего другого не дорастем. мы мухам подобны, бьющимся о стекла, спим, но не видим снов и никогда не проснемся, мы мухам подобны.
за речью давно не слежу, в загробном царстве, как битл джус. проживи жизнь, ну или прожуй, ваш не раскроется парашют, я дьявола попрошу, ведь мою душу отправили на зимовку в эру маленьких людей и больших насекомых, где фашизм на иконах. в эру, где всем мало, даже когда перебор. трип-репорт идет по кривой, тело отправляется в крематорий, люди со сбитой психомотрикой доставляют туда его. они верят в небесный санаторий, и туда попадет тот, кто лучше сактерил перед ликами святых, таких же матерых, оставаясь в огне бесконечных оргий, но корча духовность, которая была не при чем. и с каждой свечой, мерзость не убавляет счет, только воск течет.