Плакала жена, он больше не нападал сзади и голосом нутра не шептал: «курва», схватив её пряди, и взглядом бесовским больше на неё не глядел, и молоко за вредность носить перестал, как покинул отдел дегустации запрещённых веществ. Теперь за три секунды отстреляется и быстрей на кухню – изучать по работе талмуды. На новой службе, в отряде мониторинга культуры, Задание сложное – анализ поступка загадочной фигуры; на выставке художника, под центральным его творением с названием «божественный кал», объект произвёл опорожнение. Потерпевший художник, поиграв желваками, остыл и даже в действах вандала таки разглядел мощнейший посыл. Да и сам «фигура» ныл в кабинете майора под лампой, называя поступок свой простейшим самовыражения актом, в котором лишнее отметается и остаётся суть. Дома майор отмазался от секса усталостью, а самому не уснуть; пошёл в тубзик представлять, тужась, что творит подобно Гойе… Ему звонят: «Расслабься, вот тебе попроще дело, Паранойя. Полотно дорогое художник держит у себя в номере. Постереги их. Эта картина должна скоро в Ганновере представить нашу страну. Пусть видят буржуйские увальни, что пятна и кляксы у нас на должном прорисованы уровне». «Так точно». Майор решил: «Завтра – последняя битва». Поцеловал в лоб жену и пошёл зашивать в подкладку палитру.
Пространство в номере том делили порядок в обстановке и хаос из пятен и клякс на картине. Майор их разглядывал. «Какой-то он смурной, – подумал художник. – Надеюсь этот-то не станет срать на холст мой». Сотрудник же, призванный беречь искусство, связал автора и положил, чтобы не было скучно, аж трёхместную марку тому на язык, заткнув кляпом рот не зря: когда кислота ударила, слёзы и визг начались. А как же не начаться, ведь тут гость незваный исправлял уже шедевр так, что пятна ушли на план задний, став лишь шершавостью руин улицы в пустыне, по которой спокойно к горизонту верблюды шли в перспективе. Охранник-майор, с кистью нападая на холст, утробно пел: «курва»… Из-за двери началось: «Проход блокирован. Паранойя, что с тобой? Выходи, руки за голову!» Сняв ремень с лица художника, намотал концы на кулаки и в коридорову тесноту вклинился майор, в кучу тел, несколько подсёк, прежде чем мордой вниз оказался. Заскрипел на зубах песок. Услышав его прощальный рык, художник заорал: «Первоклассницы лучше рисуют! Да развяжите же – пустыня с картины на меня надвигается!»
Припев:
Самые независимые медэксперты устыдят: «Нет в безумии лирического элемента. Просто ослабленный усталостью разум где-то в анналах социума подцепил кристаллизацию бреда».