Как долго, Родина я ехала к тебе: Через слепое детство на чужбине, И через юность, равнодушие к судьбе. Не верящую прописным святыням.
Я в путь к тебе отправилась давно, Еще в тот день, в сорок четвертом, в мае, Когда судьба прикладом стукнула в окно И прогнала мой род с родного края.
Пускай я родилась десятки лет спустя - В моей крови стучит воспоминанье. И душит горло боль, рассудок мой мутя. Я там, я среди них, начавших путь в изгнанье.
Мне мать велела в узел завязать Свою одежду, медный таз с кувшином, А мне важнее было куклу взять – Хоть нос отбит у ней, но глаз ведь синий.
В Алушту к мужу в госпиталь вчера Я уходила в легкой крепдешине, А утром, всех согнав с больничного двора, Нас погрузили в крытые машины.
В тот день пошла в соседний городок Узнать о брате, храбром партизане, А сына – шел ему четвертый лишь годок – Везут в Сибирь, меня – к Узбекистану.
Потом теряла я на станциях детей И умирала на руках соседей, Длину пути считала сотнями смертей, В огне тифозном Родиной бредя.
Потом за проволокой колючею жила Под Беккабадом, Ферганой, в Ангрене, И с кизяком сырым в печурке жгла Я боль свою за мнимую измену.
Потом в чужой земле я хоронила мать. Куском платка прикрыв ей тела малость, Ведь белый саван негде было взять Что мать на смерть хранила - там осталось.
Потом месила глину на слезах, Дом строила с десятилетним сыном, Его растила в нем с надеждою в глазах: Вернуться должен он домой с чужбины.
Сто судеб у меня, сто жизней, сто смертей. Я их несу давно в открытом сердце. Я еду, Родина, ста тысячью путей к тебе... Когда ж мы будем вместе?