Жизнь снова кидает прямо на батут, Из нас двоих терпит лишь бумага тут. Легко запутаться в бессмысленных минутах, Те, кто осуждает, никогда не знали, как бывает круто. Я соберу так чемодан, не говоря ни слова, Кто хочет - делает, все остальные - ищут повод. Кто может видеть, давно уже не друг слепому, И вряд ли безразличного вдруг позовут на помощь. И если есть лечение, то вряд ли панацея, Если за правду - хороши любые цели. Кто ничего не просил - подарка не оценит, Тем, кому нечего сказать - места нет на сцене.
Мой дом тут, у реки, вдоль, поперёк и вопреки, Чуть выше города крыши, любовь да синяки. Накинут капюшон, всего один звонок друзьям, Ну, ты только прикинь - кому-то так нельзя.
Я тебе попозже чуть наберу, Не скучай, не грусти, чисто уруру. Этот май мне всё больше по нутру, Всё будет круто, ну, чисто уруру.
Записанные строчки легко ложатся в бит, Даже когда знобит, даже когда забито. Набережная моя, даже когда чужая, Я ведь знаю, как она всегда бывает. Я ведь знаю, что... Верить нельзя даже себе, А уж другим тем более. Любой каприз за ваш зелёный стольник, И за столик. Так не подходит нам, по крайней мере мне. Я тут за жизнь пою не для того, чтоб быть в цене. И хватит тратить нервы, сохраняй настрой, Эй, люди новой волны - крепче держим строй! Ведь ты родился не для того, чтоб быть послушным, А я пою всё это только ради, потому что...
Мой дом тут, у реки, вдоль, поперёк и вопреки, Чуть выше города крыши, любовь да синяки. Накинут капюшон, всего один звонок друзьям, Ну, ты только прикинь - кому-то так нельзя.
Я тебе попозже чуть наберу, Не скучай, не грусти, чисто уруру. Этот май мне всё больше по нутру, Всё будет круто, ну, чисто уруру.