Психи, одиночки, дилетанты
в яром и слепом ожесточении,
совести и чести дебютанты
бьются в обреченном ополчении.
И спасибо, фортуна, тебе
за мою эту странность старушью,
что был тверд в настоящей беде
и рыдал над чувствительной чушью.
Еще природа властна надо мной
и сладко мне прельстительное рабство,
когда вдруг оживляешься весной
и дикое в душе клокочет б**дство.
Когда мы ищем, вожделея,
сигналы, знаки и огни,
то чем знамения темнее,
тем впечатляющей они.
Если с прочим трудящимся воинством
нас поглотят конторские пасти,
я стерплю эту долю с достоинством,
ибо служба — не срам, а несчастье.
Жизнь становится дивной игрой
сразу после того, как поймешь,
что ничем и ни в чем не герой
и что выигрыш — в том, что живешь.
Друзья дымят, и стол вином запятнан,
и длится спор, застигнутый рассветом
нужны года, чтоб зрением обратным
увидеть, сколько счастья было в этом.
Наш дух и после нас живет в природе
так в памяти былое угасает,
но слово, дуновение, мелодия —
и все из ниоткуда воскресает.
Все в этой жизни так устроено,
что есть всему свои весы,
но хоть и каждый прав по-своему,
а сукин сын есть сукин сын.
Когда со всех сторон приходит лихо
и свет уже растаял вдалеке,
единственный в безвыходности выход
собрать себя и выжить в тупике.
У духа, как у плоти, есть позывы,
но плотские — крепчают, разъярясь,
а духа просьбы тонки и пугливы
и гаснут, незаметно испарясь.
Друзей вокруг осталось мало:
кому с утра все шло некстати,
кого средь бела дня сломало,
кого согнуло на закате.
Читает Владимир Качан
http://vk.com/vkstihiya
3☚Игорь Губерман еще тексты
Оценка текста
Статистика страницы на pesni.guru ▼
Просмотров сегодня: 1