Закрываются двери вагона, под гул метро до боли далекого и поэтому дорогого. "Не прислоняться". Пожалуйста, лучше не трогай. Я другой. Я, правда, там совсем другой. Закрываются веки, затем чтобы вспыхнуть вновь, взорваться взглядом, который уже не мой. Это глупая рифма “любовь”, ведь теперь “i know”, что той девочки в синей рубашке ни разу нет. Как и разума. Как и надежды. Как и стихов. У меня в голове закроется тот ларек, где я брал себе пиво - чтобы впитался холод, чтобы вспомнилась ты, и чтобы забыть не смог. Закрываются пальцами лица. Стучат в ушах километры завернутых в узел дорог и снов. Иногда мы должны упасть и теряя шанс - подниматься на ноги. Из вредности. Снова. Снова. Да, я просто пишу стихи - никому и всем. “Не фильтруя базар”, но снова в ответе за. Потому что там осень и надо часы на семь. Потому что я звал придуманное, в слезах. Потому что ты та, которую я любил. А любил, потому что видел в тебе мечту. А не видеть на тот момент не хватало сил. А бессилие - это знать, что они уйдут.