Akt 1 - Szene 2 - Geliebter, komm! sieh dort die Grotte...
Она с криком отвернулась в сторону, закрыв лицо руками. – Долгое молчание. Затем Венера снова начинаеи ловить взор Тангейзера, внезапно оборотясь к нему с обольстительной улыбкой. – По её знаку появляется волшебный грот, на который она указывает Тангейзеру.
Венера (начиная тихим голосом) Взгляни, нас манит грот услады, – там розы алый запах льют; там сами боги были б рады найти для тайных ласк приют… Покоясь на пуховом ложе, ты можешь там со мной уснуть; зефир чело твоё обвеет и сладкий жар проникнет в грудь… (Стараясь нежно привлечь его к себе) О, милый друг, приди ко мне! Приди!
Голоса сирен (очень издалека) В край наш плывите!..
Венера Ты слышишь, к нам взывают звуки песен, чтоб стал союз наш неразрывно тесен! Из уст моих, с очей лучистых ты мёд богов глотнёшь, ты цвет любви сорвёшь: свой мир скорбей ты вновь забудь беспечно, – пусть нашей страсти праздник длится вечно! Ты робких жертв не приноси любви: как бог, с богиней праздно век живи! – Что ж, нежный друг, – я жду ответа: ты уйдёшь?..
Тангейзер (взволнованный в высшей степени, ещё раз порывисто хватается за арфу) Ты вечный светоч мой, и гимн хвалебный я буду петь всегда тебе одной! Ты украшаешь жизнь мечтой волшебной, и всё живое слышит голос твой! Тот жар богов, что ты влила мне в сердце, – пылай огнём ярчайшим в честь твою! Да, быть твоим борцом пред всей вселенной навеки клятву я тебе даю! – Но должен я бежать на землю: тебе, как раб, я молча внемлю! Пусть вольно грудь вздохнёт моя, – свободы, воли жажду я! Хочу борьбы, хочу врагов, – я вызвать смерть на бой готов! Без бури жить я не могу! Прощай, богиня! Я бегу!
Венера (в сильнейшем гневе) Ступай, ступай, безумец! Ступай! Беги, изменник! Да, ты свободен стал! Я не держу тебя! Ступай! Несчастный! Ты пожелал своей судьбы! Иди! Иди! Да, к ним, к холодным людям, беги! От их туманной, злой тщеты наш светлый род богов бежал и скрылся в лоне тёплом земли… Ступай, безумец, – счастья ищи! Счастья ищи, – его там нет! Та, чью любовь презрел ты дерзко, чью гордость победно ты разбил, – та может дать пощаду: забыв презренье, милости проси! Сверкай тогда позор твой, – богини стыд превратился в смех! Отвержен, проклят, ты идёшь ко мне, опустив так низко взоры: – “О, если б мне ещё раз она улыбнулась! Ах, если б мне вновь открылись врата её блаженства!” На пороге простерт, там в слезах он лежит, где вкушал безбрежную радость! Он жалость вызвать хочет, – только жалость! Назад! Уйди, нищий! Скройся, раб! Лишь герои входят в мой чертог!
Тангейзер Нет! Я горд,– и над моим бесчестьем ты вовек слёз не будешь лить! С тобой я прощаюсь, богиня, и никогда не вернусь назад!
Венера (с криком ужаса) Ха! Ты скрылся навсегда! – Что сказал он? Что сказала я? Как? Навсегда? Непостижимо! И невозможно! Мой певец ушёл навсегда?! – (После некоторого молчания) За что такой тоскою судьба меня карает, – за что не даст простить того, кто так мне мил? Ужель любви царица, богиня благ великих, не смеет в час беды лаской друга утешить? Ты помнишь, я в томленьи сладком сквозь слёзы улыбалась, твоей внимая песне, – давно умолкшей хвале… О! Разве мог герой мой помыслить, что холодной я останусь, услыхав его души терзанья, жалобы, стоны? Последнюю радость я здесь нашла с тобой, – и меня ты не отвергнешь! Презреть ты не можешь чар моих! (Впадая в отчаяние) Ах, вспомни обо мне,– иль весь твой мир будь проклят мной! Пусть навек опустеет он, утратив мой огонь!– (Умоляя в полном отчаянии) Вернись! Вернись же! Ласкам богини доверься!