Закс (взглянув на рабочий стол) Здесь стихи лежали. Вы их стянули?
Бекмессер (вытаскивая из кармана бумажку) Не ваша ль рука?
Закс Да; ну и что?
Бекмессер Письмо-то свежо?
Закс И чернила мокры.
Бекмессер Иль здесь взят библейский мотив?
Закс Кто скажет так, тот будет глуп.
Бекмессер Итак?
Закс А что?
Бекмессер Вопрос?
Закс Чего-с?
Бекмессер А то, что прямотой хвалясь, на деле вы отчаянный плут!
Закс Быть может; однако с чужих столов я ничего ещё не крал; и чтоб вас воришкой никто не звал, – возьмите листок, дарю вам его.
Бекмессер (подпрыгивая от радостного испуга) Творец! Неужель? – Мне дарит стихи? – Но нет... Не влететь бы снова в беду... Вы знаете стихи наизусть?
Закс Меня-то не бойтесь, милый мой!
Бекмессер Дарите совсем?
Закс Чтоб вора спасти.
Бекмессер Они уж мои?
Закс Вполне, вполне!
Бекмессер Но я их спою?
Закс Их трудно спеть.
Бекмессер А если успех?
Закс Удивлюсь я тогда.
Бекмессер (с видом полной доверчивости) Вы право же снова больно скромны: ведь Закса стих – (он свистит) чего-нибудь стоит! Взгляните, как мне, бедняге, совсем не везёт! С тоской я вспоминаю стихи, что ночью пел: ведь из-за ваших шуток нагнал я на Погнершу страх! А новую песню – я не могу тот час сложить! Несчастный, разбитый страдалец, я нынче сил не найду! Свадьбы и брачной жизни, – всего, что Бог сулил, – мне как ушей не видеть, раз новой песни нет! А вот теперь мне с вашею песней легко, конечно, всё одолеть! Если это удастся, я в землю зарою вражду, распри и спор, давнишний наш раздор! – (Он косится на бумажку и вдруг морщит лоб.) А всё ж... тут нет ли ловушки мне? – Вчера вы были мой враг; и как же после стольких подвох сегодня вы за меня?
Закс Я ночью шил вам башмаки. Ужель враги поступают так?
Бекмессер Да, да! Но всё ж клянитесь мне: где бы я эту песню ни спел, не скажете вы никому, что эти стихи сочинили вы!
Закс Клянусь вам, – не скажу нигде, что эту песню я сам сочинил.
Бекмессер (удовлетворённый, потирая руки) Чего ж ещё? Я обеспечен! Бекмессер может теперь быть спокоен!
Закс Но, друг, позвольте убедить вас и дать совет вам дружелюбный: учите твёрже слова! А спеть их нелегко; напев найдёте ли к ним, найдёте ли верный тон?
Бекмессер Друг Закс! Вы превосходный поэт! Но напев и тон подыскать – никто не может так, как я! Держите ухо востро, и: “Бекмессер, ай да мастер!” – так станут все кричать, если Закс не будет мне мешать! Домой же скорее, песню долбить: не теряя минуты, выучу всё! – Ганс Закс! Дружище! Обидел я вас! Но дворянчик спутал мысли мои! – (С полной интимностью) Вот тоже гусь к нам залез! Мы ловко прогнали его! – Но я болтаю, я завираюсь! С толку я сбит, сошёл с ума!.. Словечки удачны и рифмы так гладки... Приклеен я к месту, но чешутся пятки! Ну вот, мне пора и со двора! – Верьте, я вас люблю, Бога за вас молю, ваши стихи куплю, голос за вас подам, метчика место дам! Но бросьте дикий стук, – метьте мелком, мой друг! Метчик, метчик, метчик – вот он! Пусть Нюрнберг “растёт и цветёт” с ним в тон!!
Приплясывая, он прощается с Заксом; затем шумливо и шатаясь направляется к выходу; внезапно ему представляется, что он забыл положить стихотворение в карман; он бежит назад, боязливо ищет на рабочем столе и наконец замечает, что бумажка находится в его собственной руке. Шутливо выразив по этому поводу свою радость, он ещё раз обнимает Закса с пламенной благодарностью и шумно, хромая и спотыкаясь, убегает на улицу. – Закс задумчиво и улыбаясь смотрит ему вслед.