Давид (становясь в позу) Мой рыцарь! В пеньи мастерства нельзя достигнуть в день один. Недаром славен в Нюрнберге учитель мой – Ганс Закс! Уж целый год он наставляет и учит петь меня. Стих сочинять, башмак тачать, – я всё изучаю зараз.
Кожу дубя и правя гладко, – гласные все твержу для порядка; воск ли примусь я в нить втирать, – тут же учусь и рифмовать.
Махаю шилом, зубрю, сверля, – что глухо, что звучно, размер и счёт; с колодкой в руках – слог длинный и краткий, твёрдый, мягкий, яркий, слепой; – “клещи” и “сиротки”, все паузы, “приклейки”, все “зёрна”, “цветочки”, “колючки”, – всё это ревностно я учил. К чему ж, скажите, труд мой привёл?
Вальтер К паре сапог, – должно быть так?
Давид Да, – не угодно ль подождать! Ведь “бар” * скроить не так-то легко: тут извольте все законы знать, – придумать шов, каблуки пригнать... Ах, надо много сметки, чтоб бару сшить подметки! Ведь к каблукам “припев” пристал, – он не велик, но и не мал; не годится рифма там – та, что дана каблукам! Кто всё превзошёл и знает в зуб, – всё же тот ещё для “мастера” глуп!
Вальтер Мой Бог! Разве сапожник я? – Лучше в пеньи ты наставь меня!
Давид Да! О, если б сам я достиг уж “певца”! Бог знает, как это не легко!