привет, сестра, я мерзну у костра. я всё истратил в этом городе, сестра; я пахну болью и холодным горьким кофе. ведь тело - храм, и я, как герострат, сгораю изнутри, а «докторам» на всех, кроме себя, стабильно пофиг.
мой мир - мой рай, и он же - мой изъян. здесь в каждой подворотне ждет маньяк, которого замучала простуда. за мной ползет по улицам змея, пытается догнать меня, и я, сбегая в лимб, сбегаю и оттуда.
заметь, сестра, мы ходим по кольцу. прессуя пыль ногами, ищем суть, но вместо правды нам дарует миражи́ зной. здесь всё живое близится к концу, но я увидел смерть лицом к лицу, и - знаешь что? - она боится жизни.
мы вымрем, словно мамонты, сестра. истратившись на искренность с утра, мы к вечеру умрем в кабинах лифтов. и нас найдет соседский кот-кастрат, и будет к нам ласкаться, как вчера к моим вискам ласкался крепкий липтон.
забыть себя = убить себя, пойми. мой рай (и мой изъян) - мой хренов мир. здесь в каждой подворотне ждут уроды. ты знаешь, мы ведь выросли людьми, обычными дурацкими людьми, и вместо матери теперь виним природу.
сестра, я замерзаю у костра. сестра, я страх нашел в этих дворах, где каждый сам себе убийца и убитый. ведь жизнь, сестра, убийственно пестра, но не у тех, кто за минуту до утра, взобравшись на карниз, ныряет в битум.