Я сам не знаю, боль откуда эта внутри пьяного, вечно гонящего тоску, поэта, что держится за свою жизнь только в анестезии хоть с небольшой, но ухватистой силой. Смирившись с голосом из-под цилиндра, с этими глазами, что давно покрыты голубой блевотой, сам замечает, что отнюдь не такой, как на фото, и это результат залитых им десницей литров. Это не повод ведь с талантом ссориться, если тебя хлеще стихов одолела бессонница или те дамы, с кем ты покорял гнилые скверы, словно назло оказались милы и скверны. Он знал наверняка о том, что счастье в ловкости рук и ума, которые крутят недели лопасти. Все это в голове засело метостазами. Пожалуйста, другим читай и рассказывай.
И я смотрю в него в который раз, но нахожу там не свое отражение глаз. Не знаю, кто настоящий из нас и почему эта ночь не померкла.
А нам уже недостаточно фраз, чтобы понять, кто фальшивый из вас. И я смотрюсь в него в который раз: а впереди лишь разбитое зеркало.
Всегда любил поэтов. У таких, как этот, вечно все не так. Их я любил только поэтому. Ты посмотри сам себя-то! Блять, жмурит его, оттого, что прослыл уже давно сам, как жулик и вор. Ты много строк посвятил курсисткам прыщавым, но про высокие чувства говорить запрещал им, поэтому они к тебе неслись. Я же не вру! Это все правда! Сам подумай. Выдохни, не злись. Любая твоя дама сдохла бы, топая в клинику после ночи с тобой, но отдав предпочтение цинику. Они искали бы в лице интересную мимику, а ты читал бы свою дохлую томную лирику. Месяц умер, и я вместе с ним. Пропал тот человек, который меня потеснил. Очередная ночь мне судьбу исковеркала: я один и разбитое зеркало.
И я смотрю в него в который раз, но нахожу там не свое отражение глаз. Не знаю, кто настоящий из нас и почему эта ночь не померкла.
А нам уже недостаточно фраз, чтобы понять, кто фальшивый из вас. И я смотрюсь в него в который раз: а впереди лишь разбитое зеркало.