I. Абсурд. Я брёл по этой витиеватой дороге с улыбкой безумия на лице. Мимо пролетали медузы, пробегали кролики-часовщики, под ногами проползали черви, разъедая труп кота, упавшего со скалы. И я бы тоже сбросился оттуда, как и он, да только друг мой, обглоданный скелет Мор, против этого. Он c параноидальным укором смотрит на меня и всем своим видом говорит о том, что нет сейчас времени умирать, но далее оно обязательно появится. Мор говорит, что такая спешка ни к чему не приведет. Значит, повеселюсь ещё. Посмотрю ещё на лицемерие, покручусь ещё шестерёнкой в отлаженной холодной системе, оторву ещё один кусочек от своего тела и положу его на белые листы. Зачем? Ради абсурда. Ради того, что пленяет всю эту жизнь. Но живя для него, я не становлюсь рабом. Я свободен в выборе сумасшествия. Я не могу говорить о том, что абсурдно само бытие, но утверждаю, что абсурдно всё человечество. Что может быть безумнее войны, убийства, прячущегося под маской подвига? Что может быть безумнее уничтожения личности властью, которая провозглашает ее всестороннее развитие? Что может быть безумнее Творца, дающего волю страданию? Или Мира, вовсе произошедшего случайно? Что может быть безумнее странника, ставшего таковым из-за того, что ищет он смысл в абсурде? И, скитаясь меж озер, гор, океанов, пустынь, разрываясь по частям, не может найти и доли его. И почему на сие он обречен? Почему человек создаёт смысл, когда не находит его в этой безумной пропасти? Так я шёл вприпрыжку до того момента, как увидел багрового юношу, сидящего на горе людских черепушек. Он тихо, бормоча себе под нос, размышлял о собственном эгоизме, представившись перед тем Каннибалом Джимми.Ему стало казаться, что смысл жизни исчерпал себя. Он перестал верить в то, что после смерти он поселится в месте, в котором сможет бесконечно убивать, чувствуя прилив энергии насилия. Его это перестало забавлять. Значит, и функция эта, и смысл, и жизнь потеряли вовсе свой цвет. И это было большим для него ущербом. Ибо именно ради забавы мы создаем себе цели, личный смысл, привязывая себя тонкими ниточками к этому миру.Но разве можно сказать, что человек живет, если висит он над пропастью на такой хилой паутинке? Нет, не жизнь это, а отрицание смерти.Желание остаться в живых – эгоизм, желание умереть с улыбкой на лице, после мирских забав – отчаяние. Да, мой дорогой друг, ведь это так? Он молчит. Там, за горами, я вижу Око невероятных размеров. И как бы оно за ними не скрывалось, я до него дойду. Спросишь, зачем? Абсурда ради. Может быть, именно в нём я найду вечный смысл.