Хотел я глотку промочить, гляжу - трактир открыт. 'Мы не пускаем солдатню!' - хозяин говорит. Девиц у стойки не унять: потеха хоть куда! Я восвояси повернул и плюнул со стыда.
'Эй, Томми, так тебя и сяк, ступай и не маячь!' Но: 'Мистер Аткинс, просим Вас!' - когда зовет трубач. Когда зовет трубач, друзья, когда зовет трубач, Да, мистер Аткинс, просим Вас, когда зовет трубач!
На представленье я пришел, ну ни в одном глазу! За мной ввалился пьяный хлыщ, и он-то сел внизу. Меня ж отправили в раек, наверх, на самый зад. А если пули запоют - пожалте в первый ряд!
'Эй, Томми, так тебя и сяк, умерь-ка лучше прыть!' Но: 'Личный транспорт Аткинсу!' - когда за море плыть. Когда за море плыть, друзья, когда за море плыть, Отличный транспорт Аткинсу, когда за море плыть!
Дешевый нам дают мундир, грошовый рацион, Солдат - ваш верный часовой, - не больно дорог он! И проще фыркать: дескать, он шумен навеселе, Чем с полной выкладкой шагать по выжженной земле!
'Эй, Томми, так тебя и сяк, да ты, мерзавец, пьян!' Но: 'Взвейтесь, грозные орлы!' - лишь грянет барабан. Лишь грянет барабан, друзья, лишь грянет барабан, Не дрянь, а 'грозные орлы', лишь грянет барабан!
Нет, мы не грозные орлы, но и не грязный скот, Мы - те же люди, холостой казарменный народ. А что порой не без греха - так где возьмешь смирней: Казарма не растит святых из холостых парней!
'Эй, Томми, так тебя и сяк, тишком ходи, бочком!' Но: 'Мистер Аткинс, грудь вперед!' - едва пахнет дымком Едва пахнет дымком, друзья, едва пахнет дымком, Ну, мистер Аткинс, грудь вперед, едва пахнет дымком!
Сулят нам сытные пайки, и школы, и уют. Вы жить нам дайте по-людски, без ваших сладких блюд! Не о баланде разговор, и что чесать язык, Покуда форму за позор солдат считать привык!
'Эй, Томми, так тебя и сяк, катись и черт с тобой!' Но он - 'защитник Родины', когда выходит в бой. Да, Томми, так его и сяк, не раз уже учен, И Томми - вовсе не дурак, он знает, что почем!