Попрощайся с собой, скажи последнее прости Не для соплей тебя рожали, и смысл в его отсутствие узри Попытайся, постарайся, до истины докопайся, Каждым мгновением восторгайся, Новым открытиям открывайся.
Нет прежнего тебя, и быть уже не может, Объяснить словами это крайне сложно. За два года путь до других миров в сотни световых лет, Нет, прежнего тебя уже, к счастью, нет.
Псевдо-йоги напридумывали терминов, Учителя-просветлители лже-жертвенны. Все давно исчерпано, исковеркано, Волками лютыми истерзано, Опошлено и поверхностно. Как мерзотно, мерзостно!
Быть ли отшельником в этой убогой богадельне, Каждый день как понедельник, Пулю в висок и уснуть в колыбельной. И в себе только лишь силы найти, все впереди, Стать только сильнее, без веры вера, Все параллельно, ведь и в том состоит смысл, Что нет его, а жизнь – это твои мысли. И хоть не приветствуется подобное инакомыслие, Ну лучше так, нежели среди этой плесени скиснуть.
Блаженством равен тот всевышнему, Кто вселенную слышит, и ее дышит. Бродят по улицам заблудшие души, Не слышат и не видят, хоть есть рот и уши. Голос приглушен, взгляд равнодушен, Манекенов ничем не лучше. Системой укушен и ее задушен, Не слышат и не видят, хоть есть глаза и уши.
И хватают за глотку, не дают идти, Мол предначертаны давно твои пути. А я не возмутим, плевать на стереотип. У меня свой объектив, я новый человека тип. Обострен инстинкт, через кости, Рано пришлось стать взрослым. И быть может пока малого достиг, Но гораздо больше за это время постиг. Самого себя превзойти, Перешагнуть, перепрыгнуть, Гни свою линю, я буду гнуть. И пусть говорят, что свобода – очередная зависимость, Плевать, буду сам выбирать, от чего зависеть мне. Молитесь богам, просите о пощаде, Мне этого не надо, напрасная времени трата. Я живу каждый день – как последний день, Каждое мгновение, будто вселенское благословение. Начинаю восхождение, без вашего позволения. Никому неизвестно мое имя и местонахождение, Новое возрождение, слово и мысль – главное вооружение.
Блаженством равен тот всевышнему, Кто вселенную слышит, и ее дышит. Бродят по улицам заблудшие души, Не слышат и не видят, хоть есть рот и уши. Голос приглушен, взгляд равнодушен, Манекенов ничем не лучше. Системой укушен и ее задушен, Не слышат и не видят, хоть есть глаза и уши.