Artary - (Э.Алан По) Ворон | Текст песни

• Тексты песен
• Artary
• (Э.Алан По) Ворон

Однажды, когда я в глухую полночь, бледный и утомленный, размышлял над
грудой всеми давно уже позабытых ученых фолиантов, в полусне
ломая над ними себе голову, вдруг послышался легкий стук, как будто кто-то
тихонько стукнул в дверь моей комнаты. "Это какой-нибудь прохожий, -
пробормотал я про себя, - стучит ко мне в комнату, - прохожий, и больше
ничего". Ах, я отлично помню. На дворе стоял тогда студеный декабрь.
Отблеск агонии догорающего в камине угля заливал светом пол комнаты.
Я страстно ожидал наступления утра; напрасно силился я утопить в
своих книгах печаль по моей безвозвратно погибшей Леноре, по драгоценной и
лучезарной Леноре, имя которой теперь известно ангелам и имя которой здесь не назовут больше никогда.
Даже шорох шелковых пурпуровых завес, полный печали и грез, сильно тревожил меня, наполняя душу мою чудовищными, неведомыми мне ранее страхами, и в конце концов, чтобы замедлить биение своего сердца, я
встал и принялся повторять себе: "Это какой-нибудь прохожий, который хочет
войти ко мне; это какой-нибудь запоздалый путник стучит в дверь моей
комнаты; это он, и больше ничего".
Моя душа тогда почувствовала себя бодрее, и я, ни минуты не колеблясь,
сказал: "Кто бы там ни был, умоляю вас, простите меня ради Бога; дело,
видите, в том, что я вздремнул немножко, а вы так тихо постучались, так тихо
подошли к двери, что я едва-едва вас расслышал". И тогда я раскрыл дверь настежь, - за дверью была ночь и больше ничего.
Всматриваясь в пустоту, я долгое время стоял, изумленный, полный
страха и сомнения, грезя такими думами, какими не дерзал ни один смертный,
но молчанье не было прервано и тишина не была нарушена ничем. Лишь
только слово "Ленора" раздалось, и это слово прошептал я. Эхо повторило
его, повторило, и больше ничего.
Вернувшись к себе в комнату, я чувствовал - душа моя горела как в
огне, и я снова услышал стук, - стук сильнее прежнего. "Наверное, - сказал
я, - что-нибудь кроется за ставнями моего окна; посмотрю-ка, в чем там дело,
разузнаю секрет и дам передохнуть своему сердцу. Это лишь ветер, ветер и
больше ничего".
Толкнул я ставни, и в окно, громко хлопая крыльями, влетел
величественный ворон, птица священных дней древности. Он не выказал ни
малейшего уважения; он не остановился, не запнулся ни на минуту, будто лорд, и взлетев взгромоздился на бюст Паллады над дверью моей комнаты,-взгромоздился, уселся и... больше ничего.
Тогда эта черная, как эбен, птица важностью своей поступи и строгостью
своей физиономии вызвала в моем печальном воображении улыбку, и я сказал:
"Твой хохол ощипан славно, но ты все-таки не трусь, угрюмый, старый ворон, путник с берегов ночи. Поведай, как зовут тебя там, где ночь царит всегда?". Ворон каркнул: "Никогда!"
Изумился я, что это неуклюжее пернатое созданье так легко
говорило человеческое слово, хотя ответ его и не имел для меня особенного
смысла и ничуть не облегчил моей скорби; но, ведь, надо же сознаться, что еще никому из смертных не было дано видеть птицу над дверью своей комнаты на высеченном бюсте, которым было бы имя «Никогда»
Но ворон, точно всю душу вылил в этом слове "Никогда". Он не произнес ничего более, он не пошевельнулся ни единым пером; я сказал тогда себе тихо:
«Друзья сокрылись вот уж многие года, завтра и он меня покинет, как надежды, навсегда»
Тогда птица сказала: «Никогда!»

Весь задрожал я, услыхав такой ответ, и сказал: "Без сомнения, слова,
произносимые птицею, были ее единственным знанием, которому она научилась у
своего несчастного хозяина, которого неумолимое горе мучило без отдыха и
срока, пока его песни не стали заканчиваться одним и тем же припевом, пока
безвозвратно погибшие надежды не приняли меланхолического припева: "Никогда"

Но ворон снова вызвал в моей душе улыбку, и я отдыхая от скорби, подкатил кресло прямо против птицы, напротив бюста и двери; затем, углубившись в бархатные подушки кресла, я невольно старался разгадать, что хотела сказать эта вещая птица древних дней, эта печальная, неуклюжая, злополучная, худая и вещая птица, каркая свое: «Никогда!»

Я теряясь в мечтах и догадках, расположившись в кресле и, не обращаясь ни с единым словом к птице, огненные глаза которой уже жгли мое сердце, силился разгадать тайну, а голова моя привольно покоилась на бархатной подушке, которую ласкал свет лампы, - на том самом фиолетовом бархате, ласкаемом светом лампы, куда моя дорогая уже не склонит своей головы больше никогда!
Тогда мне показалось, что воздух начал мало-помалу наполняться клубами
дыма, как-будто из кадила, раскачиваемого серафимами, стопы которых уже
скользили по коврам комнаты. "Несчастный! - вскричал я себе. - Бог твой чрез
своих ангелов дает тебе забвение, он посылает тебе бальзам забвения, чтобы
ты не вспоминал более о своей Леноре! Пей, пей этот целебный бальзам и
забудь погибшую безвозвратно Ленору!" Ворон каркнул: "Никогда!"
И вскричал я: Птица ты иль дьявол, но все-таки! Будь хоть ты по?6?

Artary еще тексты