Однажды лежал средь травы, где мог прохладой дышать, И даже чувство одно не могло мне ничуть помешать, Где вы, лучи, по мне светом не бьёте. Зарылся я там, где не солнцу, но месяцу должно блестать, Ну почему же вы мне уснуть не даёте?
В глубоком покое я был, время пережидая, От глада вдали, опасности и страдания. И мнилось уж мне, в безопасности я пребывал, В великолепном лежал утешенье несущем земли одеянье, И слёзы свои осушал.
Так случилось, что я позабыл, кем был когда-то давно. Лишь одно, насладиться чем было не суждено, Невозможно из снов удалить. И средь прохладной травы живёт всё-равно Желанье меж звёзд побродить.
С небес я упал, от моря светил ночных отделился. Да, глубоко уж я очень упал и так тяжело приземлился. И летел через тьму сплошную. И уж целую вечность, я время считать утомился, Звёзды в сердце всё же ношу я.
Там разбитый лежал я совсем нагишом, Без движения, окружённый зелёным мхом, И раны мои исцелялись. Словно в постели лежал я в лоне нежном твоём, Навсегда с тобою соединяясь.
Я грезил о небе в обители чёрной, как ночь. И слова произнести губам моим было невмочь, Однако прощение мне даровать, я умолял. От одинокого, страшного места всякий зверь бежал прочь, Ибо слышал, как я там в душе кричал.
Но не боялся я звёзд, когда ночью луна светила, Звавших меня к себе со всей своей силой. Не знаю, откуда они произошли. Так луна меня резким и льдом мерцающим светом вдруг пробудила, И звёзды именем меня нарекли.
Они умыли меня, в волосы мне цветы вплели. Отведал напитка я, что мне они преподнесли, Что пурпуровый был и сладкий такой. Елеем мне тело натёрли, для прощания вознесли, С собой унесли, как мертвеца, на вечный покой.
По их вине в опьянении наедине я с той оказался, Коей рукою чужой никто не касался, И новой страсти я научился. Её, как и звёзд, ещё раз коснуться новый случай не дался. Поневоле вечной тоскою по ней теперь изводился.
Они оторвали меня от неё, венец для украшенья На голову мне водрузили, как зверя, подвергли гоненью. В конце концов меня до смерти затравили. Они меня били, рубили, и когда я не вынес мученья, Останки в земле мои похоронили.
Однажды лежал средь травы, где мог прохладой дышать, И даже чувство одно не могло мне ничуть помешать, Где вы, лучи, по мне светом не бьёте. Зарылся я там, где не солнцу, но месяцу должно блестать, Ну почему же вы мне уснуть не даёте?