Где-то очень глубоко во мне Скрывается этот древний зверь. Этот зверь — тоска, Который прогрызает моё тело. Она бушует, царапается и кусается, и визжит, И прорывается через мягкую плоть. Эта бестия стоит у меня над душой. Я приманиваю её и хватаю. "Теперь я поймал тебя! Теперь ты моя! Я проломлю тебе голову!" "Нет, не причиняй мне боль! Я же не виновата, Я всего лишь дикий зверь."
Зверь шепчет мне в ухо: "Я предлагаю тебе сделку. К несчастью, я глубоко в тебе, Однако, если ты меня оставишь в живых, Не будет больше ни укусов, ни бешенства. Взамен ты больше никогда не ощутишь пустоты, Взамен ты больше никогда не будешь одинок, Я всегда буду в тебе." Я размышляю и думаю про себя: "Возможно, я никогда больше не поймаю зверя." Я соглашаюсь выслушать его мольбы. Если должно быть так, то так нужно сделать.
Он ложится, уменьшается, Сворачивается в клубок. Так спит зверь год за годом И часто я совсем забываю о нём. Однажды на седьмом году Он исчез! Но где же он, Лежит паутина очень белая и тонкая. Где может быть зверь? Ведь я не слышу его, даже если прислушиваюсь, Биение из ватного клубка? Я больше не задумываюсь над этим. Лишь иногда я не сплю ночью. Биение усиливается с каждым днём. Звенит, словно литавры. Моя голова разрывается, трескается от боли, Замолчи, чёрт возьми!
О, горе! Кокон пуст, Древняя бестия, её больше нет. Вместо неё появилось нечто, Образ, мёртвенно-бледный, С огромными чёрными крыльями. Я спрашиваю себя: "Что же это? Что это за скверное существо? Клянусь! Бабочка!" Взгляд полный ярости И жажды, я знаю, она хочет моей крови. Она раскрывает свои губы для поцелуя, Я знаю, что сейчас должен умереть. Она улыбается нежно и наклоняется ко мне И шепчет мне в ухо: "Не виновна! Я же не виновата, Я всего лишь дикий зверь."