Закончена эпоха пиджаков бордовых, Песен попсовых, шансонье блатного, Металлолома автопрома, Спартак-чемпиона и тюремных наколок, Разборок, цепураг голдовых. Нет полубоксов в парикмахерских, салонах. Палёной водки, криминальной крыши. Когда коммунисты вдруг остались нищими. Мобилы меньше, пейджеры пропали. На бандитских стрелках многих отстреляли. А тот, кто на коленях умолял адвоката, Смотрит с плаката улыбкой депутата. Нет Ленинграда, польского товара, Челноков, таможенных раскладов. И рэпа осталось мало с прошлого века, Который продолжает нас качать каждым треком.
А тот, кто выжил, теперь легально дышит. Как надо – с белым налом и без криминала. Пусть с куполами его узор татуировок, Зато теперь звезда он светских хроник. Как только появилась вилла в Каннах, Исчезла перспектива срок тянуть на нарах. Охрана, бронежилеты стали бесполезны, Так как не часто встретишь киллера в подъезде. Уже не помнят стрелки и наезды, И свои "Мерседесы" никто не крестит. Суровые бандиты ушли под плиты, Среди элиты под гранитом лежат забыто. Костюм спортивный стал для ходьбы в спортзал. Корпоративы сменили кооперативы. А выгнутые пальцы бывших рэкетиров Можно увидеть у актёров и банкиров.
Казанских больше нет, как и тамбовских. Коротких причёсок, пропусков московских. И только полный люкс теперь в Майами, Где вместо охраны садовники и няни. Нет путан в банях, палаток и киосков. Греются в тёплых странах отморозки. В тех же трёх полосках с кожаных диванов Смотрят на себя в бандитских сериалах. Нет в планах караоке-вечеринок, Кокаина, ЛСД и криминальных сделок. Нет стрелок, есть беседы у камина, Бокал красного вина с книгой детектива. Время не пощадило седину с отливом. Глубокие морщины, но спрятана где-то волына, Которая, будто щетина, прорастает И о девяностых напоминает.