Чарли часто приходит поздно, курит крепкий и злой табак, смотрит в небо, считает звезды, честно веря, что будет знак - вспыхнув в небе холодной искрой, новый шанс упадёт в ладонь. Чарли цедит дешёвый виски, разбавляя его водой. реки грязные бьют в плотину, совсем рядом дымит завод, где устало согнулись спины, а глаза заливает пот. Чарли пашет там, словно лошадь, чтобы выжатым выйти в ночь. в этом городе каждый брошен. разливая дешёвый скотч, он мечтает забыть былое и не помнить её лица. Джилл была для него звездою. лёгким оттиском от кольца память чиркнет в душе усталой, подновив застарелый шрам - они прожили год. сначала - избегали семейных драм, пили чай и читали книги, засыпали рука в руке. Джилл его называла диким. ну а где-то невдалеке, грозной тенью таилось горе и тянуло к ним свою тень. Джилл всегда рисовала море и мечтала - наступит день, они бросят всё и уедут, к тёплым, солнечным берегам, где, конечно, всё время лето. Чарли молится всем богам, чтоб забыть её смех и пальцы, и прищуренные глаза. нужно жить, отпускать, меняться. задымлённые небеса равнодушно глядят на город - пыльный, выжженный, неживой. Джилл всегда ослабляла ворот и считала себя чужой, в этой страшной бетонной клетке, где плескается псевдо-жизнь. Чарльз бежит и ломает ветки, тихо шепчет \"вернись... вернись!\", лбом уткнувшись в могильный камень, ждет ответа из пустоты. Джилл сожгла его, словно пламя, и оставила у черты. он теперь как больной бездомный - много пьёт, ненавидит свет. все твердят ему: \"друг, опомнись, ведь её уж полгода нет!\" говорят: \"будь же сильным, мудрым, не ищи тень тепла в золе\".
Джилл приходит к нему под утро, вся в могильной сырой земле.