Время - без пятнадцати три, а вокруг всё то же самое, Шарфы, флаги, шарфы, толстяк с видеокамерой, Чей-то локоть слева, этот шотландец справа, И кто-то за спиной, кашляющий постоянно, А я всё размышляю: примерно так, где-то: Интересно, сколько кислорода тут на кубометр?
По мне так его хватит нам минут всего на десять, Если нам не откроют выходы из сектора, Некоторым, правда, это явно не поможет, К примеру, вон тому фанату, с синеватой кожей, Или тем несчастным, которых прижало к забору, Толпой суппортеров, идущих без разбора.
Кто-то рядом потерял сознание, кто-то еле дышит, Где-то далеко поют, а у кого-то сводит мышцы, Кто-то снимает на камеру, кто-то бьётся в истерике, Кто-то из последних сил орёт: "Откройте двери!".
Полицейские ведут себя, по крайней мере, странно, Вовсе не пытаются вникать в происходящее, Никто не обращает внимания на наши просьбы, Они не понимают даже, насколько всё серьёзно, Но есть что-то, что немного успокаивает: Однозначный факт того, что нас снимают камеры.
Плюс с верхних ярусов зовут на помощь наши скаузеры, И вот, поэтому, существует вероятность, Того, что совсем скоро вся опасность ситуации, Будет полностью осознана организаторами.
Припев х 2 Мы всегда гордились тем, что сами пишем сценарии, Но, тот сюжет был написан далеко не нами, И чтобы ни пустили в печать про нас в тот вечер, Мы продолжаем идти сквозь дождь и ветер.
А тем временем, уже команды выходят на поле, На часах, что на табло - ровно пятнадцать ноль ноль, А вокруг все та же невеселая картина, И всё та же проклятая надпись сзади - Ховарт Тимбер.
А в голове абсолютно идиотские мысли, Где это Далглиш подозрительно так стригся? Из чего делают чипсы? И сколько стоит миксер? И что означает "травматическая асфиксия"?
Всё пытаюсь отвлечься - смотрю на поле, Концентрирую внимание на том, что происходит, Если быть точнее, из последних сил стараюсь, Кто-то ударил по воротам? Или мне показалось? Позже выяснилось, Питер Бёрдсли промахнулся малость, Вовремя откликнувшись на передачу Хансена.
В который раз уже я вздыхаю с облегчением, Что не взял её с собой сегодня на эту встречу, И тут же вспоминаю, как приятно по телефону, Слушать, как Сьюзи Ливингстон играет Морриконе, Либо что-то из «Битлз», чаще Бетховена, И как она забавно выглядит, когда мы ссоримся.
А как Сьюзи смотрится мило и смешно, В футболке Иана Раша с ливербёрдом под 9 номером, Но больше радуют мамины приколы, Сынок, переезжай уж в «Эл 4», а, в конце концов, И ведь недаром однокурсник постоянно шутит, Что я хожу на Анфилд чаще, чем на пары в институте.
Вечер, она, фонарь, автобусная станция, Маршрут номер двадцать шесть, иногда семнадцать, Облака, дорога, кофейня, вечерние тени, Стук дождя, ее глаза, потертые сидения, Наша надпись красным маркером «Сьюзи + Дэниель», В очередном двадцать шестом над задней дверью.
Припев х 2 Мы всегда гордились тем, что сами пишем сценарии, Но, тот сюжет был написан далеко не нами, И чтобы ни пустили в печать про нас в тот вечер, Мы продолжаем идти сквозь дождь и ветер.
Я не могу поверить, неужели это правда? Над нами сжалились, и выход всё же открывают, Силою толпы болельщиков меня выносит к двери, Падаю в изнеможении прямо на пол.
Затем я на колени становлюсь и начинаю плакать, Рядом все заполняется телами бездыханными, Я успокаиваюсь, прихожу в сознание, Понимаю, что в порядке и вообще не пострадал.
Фанаты «Ноттингема» принялись что-то кричать, Я не вполне уверен, что запомнил дословно, Но что-то типа: «Не будет скаузеров в Европе!», Я показал им третий палец, крикнул: "Убирайтесь к черту!"
Меня окликнул какой-то парень в нашей форме, Он ко мне подходит: «Слушай, брат, давай поможем, Перенесем этих болельщиков к той части поля, Там посвободнее и может быть окажут помощь».