однажды становится слишком тесно, душно и ясно. наливаешь кофе утром, встаешь под клаксон часов. смотришь на игривые офисные реверансы и раскладываешь по карточкам считанных дураков. назревает опухоль где-то в районе сердца, морщишься – сдохнуть сегодня - удачный ход. они играют в игру, где любовь дешевле выжаренных бифштексов, граждане пассажиры, не задерживайте проход. говорить с попутчиком, в машине жаться, глотать таблетки и улыбаться всем. воздухом спертым и автострадным дышать, практически напиваться. все, что угодно, лишь бы не думать о ней совсем.
агрессия
она в голове стучит – беспомощный мотылек, с острым и ядовитым жалом. кричишь так, что тебя выворачивает между строк, словно от живота до глотки вспарывают кинжалом. тянешься к хрупкой и голой шее – скулишь от боли, смяло пометку «стоп» будь несчастна, о господи, будь такою, пусть с тобой никого, никогда, никто.
торг
договоримся: ты будешь с тем, кто на сегодня ближе, научишься печь, встречать по ночам с работы. замки от пыли отчистишь, сочинишь парочку четверостиший, вырастишь василиска, расслабишься от заботы. а тот, кто с тобой, станет твоим ключом от сокровищ, драконов, сказок чудного мира. когда он во сне склоняет голову на плечо, договоримся: пожалуйста, будь любима. пока ты дышишь другими – я буду дышать тобой, договоримся: я буду с тобой незримо. пока он тебя обнимает и тебе с ним сладостно хорошо, я буду все это писать тебе, для тебя, во имя.
отчаяние
тебя некому поднимать, протянешь руку – и пальцев своих в болоте уже не увидишь. затянуло по горло петлей, по дряхлому стуку узнаешь, что ты, как и мертвые по дну сослепу рыщешь. везде только черная бездна – мертвое, злое море. жизнь опустошена, выжата, бесполезна – здесь растет только мох, полынь, белена, перекати-поле. мертвое, мертвое, мертвое море, не выпить по капле, медленно утонуть. у других расцветают фиалки, левкои, а у меня терновник, чертополох, лопухи и ртуть. Мертвое, мертвое море – как мне теперь уснуть?
смирение
однажды боль закончит рычать и рваться, опустит голову, грустно взвоет. я перестану ее бояться, открою клетку, сниму ошейник, пущу на волю, но к ногам припадет – привыкла, зверюшка, и некуда ей уходить.
я знаю, боль меня уничтожит. но продолжаю ее кормить.