Глотая пыль на липких улицах безвольного гетто, Улыбаясь словам, он игнорирует женщин. Его тревожат незнакомые запахи лета, Он недоволен жарой – она становится меньше.
В глотке воды преобладают радость, сладость и слабость. Сквозь занавески, привстав с нагретых солнцем постелей, Ему под ноги глядят, его встречают прохладой Те, кто хранит сердцем пульс несуществующих целей.
Он помнил, как был наполнен любовью бокал, И ночь текла, и портрет изменялся. Растаял снег; и теперь он бы дорого дал, Чтоб голос был, чтоб голос пел и смеялся.
Наверняка этот мотив уже казался знакомым – Он заполнял нотный лист со слов своей Галатеи. Он указал ей на дверь: он не сумел по-другому; Она, смеясь, обняла его бессильную шею.
Откуда знать, быть может, там, ближе к концу магистрали Им уготован сюжет – из тех, что благословенны?.. Он оглядел свои дни – дни под покровом печали, Он записал в дневнике: "Я стал смиренным. Ты видишь?"
Он помнил, как был наполнен любовью бокал, И ночь текла, и портрет изменялся. Растаял снег; и теперь он бы дорого дал, Чтоб голос был, чтоб голос пел и смеялся…