Гляди.. вон на той стороне дороги. старуха Ноги едва передвигает, и вроде, сама уже давно на пороге, Но что-то держит ее... не отпускает. С виду слабая, такая старая, Плечи сутулые, вечно усталая. Дряхлое Пальто, выцветшая шапка По асфальту подошвы шагами шаркают... Холодно ли, жарко ли, по улицам шумным В глазах слезы и тяжкие думы. Куда-то суму нелегкие тащит, Остановится, вздохнет и шагает дальше. Вспомни, Ты и раньше видал ее часто Но будто бы не замечал, когда встречался. Да м живет где-то тут она по-соседству. И ходит осколько помнишь себя - с самого детства... А дома у нее сын, прикованный к кровати, Он у нее один, и у него, кроме матери Нет никого и не будет впредь. Ей нельзя стать слабой или умереть.
Я знаю людей сильных, готовых биться Один против мира. И дело тут не в биципсах. Не ради принципов, денег или славы, Просто им и на день, нельзя стать слабыми.
В переходе метро, с кружкой жестяной. Старик седой, прижавшись спиной к стене. Стоит, Рукой трет пряжку со звездой На кожаном растрескавшемся ремне. Непрерывным потоком текут люди, Кто-то бросит банкноту, кто-то осудит. Пристыдит, скорчит недовольную мину. А старик стоит и молча смотрит мимо. Гардероб его давно не видал обновок. Зато осанка все еще как у молодого. И время никогда не согнет спину, Одного из солдат, дошедших до Берлина. У людей заботы, у людей веселье, А старик пропадет на субботу-воскресенье. Но вернется, как на пост спустя два дня, И снова эхом монеты зазвенят. Все ушли, а его тут будто держат цепи. В субботу на кладбище, в воскресенье в церкви. Ставит свечи, вспоминает годы. И тихо молится за нас - идущих по переходу.
Я знаю людей сильных, готовых биться Один против мира. И дело тут не в биципсах. Не ради принципов, денег или славы, Просто им и на день, нельзя стать слабыми.