В окна заглядывает стужа словно бледный всадник. Заклятый ужас серых зданий с глазницами окон С порога рушит мое скомканное "безсознание" расползается ситцевый кокон Небо висит свинцовым блоком над городом дивным Где мостовые словно петли расписанных галстуков Лиловый тополь растопырил голые бивни Нас позабыли в сонной клетке разбитого разума
Никогда не ходи на болкон, не буди моей комнаты - храма Начинай говорить с потолком, в нелюдимых исколотых ранах
Ангелы в кухне гремят посудой, Алые буквы кривят рассудок Засыпает неоновый лес...
Мне снился сон, мы пили кьянти в заброшенном доме, Средь мертвецов, ты была в платье бардового цвета Мое суровое лицо в твоих белых ладонях, Запястья детские, что тоньше березовых веток, Ты опьяненная читала Булгакова вслух, не глядя в книгу, ибо знала ее наизусть, ты утопала в мириадах угаданных букв, А ливень виновато падал на розовый куст
Растворяется сон мутный. В одеялах кровавых морей Необъятных лесов кудри Шелестят над кроватью моей
Лощиной сонную лежит в туманах Черная комната твоих опечаленных глаз Церковный колокол неистовый гремит над садом. И листья - призраки танцуют свой прощальный вальс
Вновь словно каменный безмолвно замер горизонт В воспоминаниях Одесские улицы чудные Но с потолка на меня смотрят глаза мертвецов И тянут в гниющих ладонях, резвые пули - жемчужины Вязаным кружевом сплетается иней на стеклах В масленной луже рассветает январское небо Вновь моя кисть рисует красками линий поблеклых А между строк еще горит Орлеанская Дева