Когда я начинаю петь, ты мне не позволяешь, и всегда у тебя одна претензия, ты говоришь, что я фальшивлю, что не умею петь. Ты так прелестна, но твоя красота тоже может ошибаться.
Если ты скажешь, что я фальшивлю, любимая, знай – мне это причиняет нестерпимую боль. Только у избранных есть их бесподобные голоса. И я не способен на большее, чем мне дано Богом.
Если ты будешь настаивать, утверждая, что мое исполнение не имеет с музыкой ничего общего, мне, соврав, придется тебе ответить, что это босанова, и эта музыка очень естественна.
Но одного ты не знаешь и даже не представляешь. Что у безголосых тоже есть сердце. Когда я снял тебя на свой роллейфлекс, на фото проявилась твоя крайняя черствость.
Вот только о моей любви не сможешь ты так сказать. Сильней этого чувства тебе не найти, понимаешь? Ты со своей музыкой забыла главное. Что в груди у безголосых, что глубоко в груди молча бьется, что в груди у безголосых тоже бьется сердце.