Странно, но мы так поменялись, Вскоре со временем всё потеряли. Временно странствуя в поисках счастья, Но крах повстречал меня — режь у запястья.
Я жалкая мерзкая тварь, Которой всё похуй: лишь бы ей сдохнуть, В мире, где плохо — кругом один хохот; Очень странная фобия — жить.
Руки порезаны, сломаны лезвия, Вдребезги сердце и вечно был терзвым я. Скопище мыслей ломали надежду, Правде в глаза смотри, чёртов невежда.
Где твоё счастье, мразь? Неужто в далёком прошлом? Неужто был жалким, дотошным? Неужто ломал всё, что можно?
Ты раставил все точки над И, И прошёл лабиринт своих странных иллюзий. Руки в оковах и просишь воды, Но ведь знаешь, что в мире все жалкие люди..
Крепость надежды и прочность доверия, Вдруг оказались обманом — не верю я. Больше не слышно о них — очень странно ведь, Их было много, теперь уж не станут впредь.
Ломать этих жалких людишек, Ломать их несносные головы. Хоть и были странными слишком, Разделяя дотошно всё поровну.
Но не скрыться мне в омуте бедности, Разделяя добытое с каждым. Вечно чувствуя жизни всю бренность и, Утоляя в себе крови жажду.
Ты в то время дала ту надежду, Будто был жалким невежда. Словно обманутый грешник, Всё ведь питаю как прежде.
Всё ведь питаю как прежде. Словно обманутый грешник. Питаю как прежде.
Я. Ломаю всё время, И время ведь тоже давно не сулит ничего. Это будет последний мой шаг, Ведь финал очень близок, вдали позабытое всё.
Позабытое всё, а в дали ничего, Этот прах для меня, словно призрачный дом. Этот призрачный дом стал поприщем судеб, В нём навсегда мы о прошлом забудем.
Прошлое манит нас снова и снова, Взяв за приманку забытую ссору. Руки немеют, ведь боль вся по телу, Как же, блять, больно, я даже вспотел.
Это больно, досадно — признаю, не скрою, Ведь боль эта вся — лишь один геморой. Он большой, как проблемы, и долгкий, как жизнь, Ну же, встань и дерись, вечно падая вниз!
Ты в то время дала ту надежду, Будто был жалким невежда. Словно обманутый грешник, Всё ведь питаю как прежде.
Всё ведь питаю как прежде. Словно обманутый грешник. Питаю как прежде.