континенты тепла я вам рад я везде был, вернулся, хочу обратно не свет ламп, белый как сметана на краю рукава с водопадами из труб городского нутра континенты тепла я вам рад по углам уездных городов от жизни не останется и следа надеюсь к этому ты готов и будешь готов всегда сжигайте галстуки, и вперед толстой подошвой по головам в них толка нет, и только звон пролетающих мимо комет оправдывает все это говно в наушниках лучшее среди худшего я устал играть за авангард нажми за меня на паузу возьми мой джойстик, пусть это и звучит пошло но я не знаю ближе людей тебя и ты возможно завтра уйдешь как все уже даже не удивляюсь просто лицо проще но мое лицо и так уже проще некуда, скрученное в морщины в каждой из них миниатюры волн, этюды ада мебель шевелится пока отводишь взгляд не бойся, шевелись вместе с ней, в такт тишине пусть снятся стран чужих красоты, связанные белой нитью эти длинные руки перестали мне отвечать взаимностью в опавшую штукатурку смотрю как в зеркало тяжело считать дни никогда никому не одалживай ремни их никогда не возвращают собака ждет зеленого света, перебегает и начинает жить сначала заново, по новой, с чистого листа как феникс перерождается из яйца одни мы на улице революций ждем конца, что не наступит и вместо всех слов мантра из четырех впредь первое условие бессмертия - смерть первое условие бессмертия - смерть первое условие бессмертия - смерть
но город, и события в нем они тоже временные бумажные дела крафтовые павильоны закусочных сувенирные лавки из чековой бумаги все сгорит или размокнет в движении момента смерти в ясных детских глазах будет совсем другое небо совсем другие мечты под солнцем
я видел тысячи падших женщин но среди шепота тише тише мы застряли в метафизике мира - старик хэм наклоняется из темноты и шепчет на ухо за тобой следят, они это ты мир помех, мир мельпомен, мир переполнен и мир, жизнь, человек, уже не имеют смысла глупые, сытые, жесткие, с сердцами, как сухари смотрите: алмазными блестками атласное солнце горит. я единица кода масло для тусклых ламп времени и мне не свойственно думать голограмма, меня будто и нет дели все знания на время лет пускай другие бросаются в пролеты манипуляторы за каждым новым поворотом готовы и спешат вынуть нутро сменив постоянство на дым в кисель головы налив воды букводоворот, тороводовкуб привкус слез евгеники на клеммах бесконечных пауз самобытный хаос паранойя в дни космонавтики ноль оборотов человечность растратили не заработав видишь, все это белое на белом нет ни вчера, ни завтра мгновение сейчас зажато пробелом