У меня есть власть отречься от вашей власти, Внимания ветреных женщин, поднятой кассы, Той скорости, что изнашивает механизмы, Популярности, запрятавшейся в закулисье. Среди прадедов не было герцогов, баронов, Представителей бомонда, так рабочий люд покорный. Отца отец писал стихи, пожить просил икону, Меня любил больше всего, а я его не помню. Жизнь брала на болевой, я не стучал по матам, Таскав обноски старших, в жизни не винил богатых. В глазах одной видел любовь, а не что-то напутал, Но засыпал счастливым как-никак, правда, под утро. Как вещь не модная где-то пылюсь на полках скомкан, Все стали блять котами вдруг, а я остался волком. Гордый, одинокий в дебрях ледяной тайги, Я не просил себя жалеть, я вовсе не просил, пойми.
Вторые шансы, все ждут свои вторые шансы, Ведь предыдущие упущены по глупостям. У нас тихо в сердцах, а в головах дохуя грязно, Я видел те сны, которых видеть нельзя.
Вторые шансы, все ждут свои вторые шансы, Ведь предыдущие упущены по глупостям. Не по мастям карты, не по себе как-то, Когда тебе кричат о главном, а слышишь пустяк.
Ливень приглушит думы, те, что по ночам скрипят, Те, что меня едят, и тешит, что не доедают никак. Кто-то рыдает в моих текстах, рыдает в моих песнях, Эдакий грустный вестник. Он своим почерком неровным накидает строки, От них у девочек и мальчиков появится кашель, Станет чуть сыро на душе, он-то свою уже пропил, Он не умеет терять, но словом редко мажет. Не забратался с лохом, в голове ворох былого, Того, что стоило чего-то, но вдруг уплыло. И заебался искать, бросать сети подальше, Ведь чем сильнее искал, больней была подача. Что с ног сбивала раз за разом, раз за разом, Разным его встречали друзья, но глаза чаще красными были. Мы с ним буквально вчера пили, виделись, И под глазами тот проёб пятнами масляными.