Такие, как ты не стираются бекспейсами, Не удаляются делитами И не заштриховываются корректором. Такие как ты, с виду сильные, А чуть копни – и вот она мякоть, червями поедена. Такие, как ты, не забываются и не уходят из памяти, Остаются навсегда, остаются шрамами: От лезвий, от прижженных сигарет. У таких как ты для таких как я в жизни места нет. И уходят Оставив лишь грязный след. След подошвы тяжелых ботинок, От таких, куда в разъем забивается снег. И не дышишь, даже когда вдыхаешь дым от сигарет, Когда запиваешь водку водкой, Потому что для таких как я – все ограничено, мест нет, А я так и не купил VIP-билет на проход к тебе ближе, Чтобы неотрывно смотреть, как ты тяжело дышишь, Как ты улыбаешься, как грустишь, как порой безразличен, А впрочем, о безразличии… Твое безразличие – это демо-версия, Как тизер к фильму или пять минут игры. Но в ней не ты, графика очень мерзкая, И сюжет не раскрыть, лишь тонны воды. А ты? А что ты?
А ты на поезде, на самолете, автостопом Уезжаешь туда, где не будет кого-то Важного или не очень, Впрочем… Зачем о других, когда мой путь до тебя не окончен.
И я помню часы, минуты, секунды, Когда ты позволял прикасаться, целовать себя в губы, Я помню, как ждал тот самый билет, Но у таких, как ты, для таких как я, места больше нет.
Я курил, дожидаясь тебя у черного хода, Но ты выходил через главный как будто, И тогда накануне нового года, Помнишь, как ты мне улыбнулся? И тогда я стирал тебя ластиком, лезвием, Чтобы не видеть, не чувствовать, Я старался забыть. Но снова твоя какая-то особенная нежность, Заставляла остаться. Не уходить. Заставляла меня выписывать снова, рисовать твой портрет из букв и цифр, Когда ты, уже после нового года Читал мне стих, что впрочем, бессмысленно.
А мне бы всего лишь стать чуточку ближе, Не на сотом ряду, а хотя бы в десятый, Но только я вновь на порядок выше, После чего ухожу, покидаю дешевый спектакль.