И буддисты затянут омм, и нам некуда больше бежать, Кровь из наших разбитых носов будет долго кропить кровать. Вот тебе деньги на поезд, вот от дома возьми ключи, И приезжай, мене без тебя голод, а пока позвони, помолчим. На слово верь: стать на крыло - приговор. Тонкие ветки чужих запястий. Там нет рассвета, рассвет отменен.
Паркет заменит дно до отчаянья, Окна заменят озера гладь. И в чужих расстояниях вне обещаний Мы учимся заново жить и терять, Готовить на одного, по утрам не толкать опоздавших. В городе резаных линий метро мне хочется быть отставшим. До храма не дорастем, каяться нам ли, нам ли прощаться. Вне собственной зоны, сбивая колени, ползем в надежде остаться.
И буддисты затянут омм, и нам некуда больше бежать, Но кровь из наших разбитых носов будет долго кропить кровать. На слово верь: стать на крыло - приговор. Тонкие линии чужих запястий. Там нет рассвета, рассвет отменен. Вот тебе деньги на поезд, вот от дома возьми ключи, И приезжай, мене без тебя голод, а пока позвони, помолчим.
Высверлить тонкие легкие, сигаретную выдышать млечность. Когда человек за другого борется, в человеке поет вечность. В точках на карте тюрьма, и поезда ни туда и ни от туда. Можно раздать все карманные нищим, но не станет меньше от этого вина.
И буддисты затянут омм, и нам некуда больше бежать, Но кровь из наших разбитых носов будет долго кропить кровать. Вот тебе деньги на поезд, вот от дома возьми ключи, И приезжай, мене без тебя голод, а пока позвони, помолчим. На слово верь: стать на крыло - приговор. Тонкие ветки чужих запястий. Там нет рассвета, рассвет отменен.
И буддисты затянут омм, и нам некуда больше бежать, Кровь из наших разбитых носов будет долго кропить кровать. На слово верь: стать на крыло - там приговор. Тонкие ветки ставших чужими запястий. Там нет рассвета, рассвет отменен. Вот тебе деньги на поезд, вот от дома возьми ключи, И приезжай, мене без тебя голод, а пока позвони, помолчим.