О, Боже, я горю, У неё самые прекрасные, самые темные глаза, И когда в них что-то мелькает, Я знаю, что сталь и железо не сдержат меня. Но, Боже, меня легко обидеть, И всё равно я тянусь к её огню, словно мотылек. И то, что она просит меня сделать, Заставит забыть имя даже старшего из святых.
У меня аудиенция у Папы Римского, А в восемь вечера я спасаю мир, Но если вдруг она скажет, что я ей нужен, Остальным придется подождать.
Где же она? Был это час или минута? Где же она? Часы тянутся, словно дни.
Оборви мне телефон, накрой клетку тканью, И я буду ждать звонка в дверь.
Где же она? Нет, она не будет торопиться. Где же она? Мир движется в её темпе.
Оборви мне телефон, накрой клетку тканью, И я буду ждать звонка в дверь.
У меня аудиенция у Папы Римского, А в восемь вечера я спасаю мир, Но если вдруг она скажет, что я ей нужен, Остальным придется подождать.