Неделя безумия, нежности, музыки и любви. А может, влюблённости? Чёрт его разбери, как это всё назвать на самом-то деле. Чего уж греха таить – голос его залпом пить, улетая в другие миры, в звёздные дали, растворяясь друг в друге, обо всём забывая, медленно... сотни миль преодолевая. Он знает, как всё это было мило – "милая моя, милый мой"...
И весь он такой непосредственный, и всё у него серьёзно так, всё не по-детски – жизнь свою любит расписывать, до часа, до года, до каждого мгновения, контролировать время, следить за общественным мнением. И всё у него по правилам, всё у него серьёзно, и Ангел его даже не Шлессер, а "Шлёцер". Ежедневники, календари, бизнес-планы, только всё перечёркивает, переписывает заново, в клочья страницы летят, на душе оставляя шрамы, Ни себя ни меня не жалея, он живёт как умеет. Он имеет на это право.
А я не имею над ним никакой власти – Зачем? Когда наше с ним время – олицетворение счастья. И когда он глаза закрывал, улетал, я вспоминала, как там, у Достоевского: "Целая минута блаженства! Да разве этого мало хоть бы и на всю жизнь человеческую?" Так о чём же ещё можно спорить, когда этих минут не одна – у нас было их целое море...