Эй. Сейчас миллионы вперили свой взгляд в звездное небо. Где-то там, за сотни световых лет, вы пересекаетесь взглядами. Знаешь, а мне тоже сейчас одиноко… Но почему я тогда улыбаюсь? Белый свет, серый гнет. Я бы остался, да квартира срыгнет На поверхность меня. В желудке троллейбуса Пролетариат бьется в сетях жуткого ребуса
«Как выжить?». Тлен. На твои три плана Будут пять провалов и сука, что тащит тебя ниже – лень. Начинай переживать, парень… Сколько до ложе вечного осталось обживать спален?
Юному – вписки, мне долгий поиск выхода Где-то между чтивом Дэвида Юма и виски. Решение повисло комаром ночью над ухом… Не поймать… Не понять, словно молчуна-духа.
Я знаю, однажды праздник с опозданием Прорвется сквозь плодящиеся скопы зданий. Ну благо на бутылке счастья – дозатор. Вскрывай раны, бери соль, у нас кончился сахар.
Можно взорваться сверхновой, Но зачем Богу мигрень? Раз не сломался, то снова получай, Ведь в этой игре Солдату впору пуля в сердце, Слабый же просто пусть будет счастлив В зимней метели, окруженный теплом. Одиночества невыносим приговор: Минус два человека, плюс один «никого». Мы теперь не задерживаемся в чужих мирах, Фото в стол, акки в бан, шторы на мираж.
Детство – антициник, с ним бы встретить вместе день Но словно одичавшая мать, город ест детей, Я не хотел летать поверх лесов сапсаном… И не белкой хотел влезть в это Колесо Сансары..
«Стих на биток? Сука, тих твой итог, инфантильный виток…» Хватит сомнений! Судья сверху молчит, Зеркальный «я» говорит, мол, что ты нарубил, то и влачи.
И в тумане натолкнемся на маяк, Лишь не буди зверье и улыбнутся нам моря. Двадцать пятая зима полна грустных сказаний, А я промеж октав и это до сих пор спасает.
Яма подо мной – признак топтания на месте, Но может хватит высекать фавеллы из подаренных поместий?
Всё лишнее уходит, Заявляя о себе, как о мрачной коде… Так смачно гонит.. Мои мечты о будущем – Вот он, самый наглый спойлер.
Так о чем я? Сколько путей развития у симфонии? Сотни сотен. А я застрял на одной ноте.