Стар стал сталкер. Вверх на поверхность ни ногой, но ещё бодр на проверку - гнёт сталь о коленку. Околело сердце в 2033-ем. Каждый из тех, кем город населён был, замёрзли без снега той ядерной зимой. И крутит кручина, как торсион. И тело гниёт, как бы ни был силён. \"Все умрут, я останусь\" - все умерли. Но спокойнее в дурке, чем в бункере. Со слухом ли туго, за стенкой ли звуки. Прогулки - квадратами, голова - кругом. Ни страха, ни смерти, ни запахов. Лишь стол, стул, гул рефрижератора. Ежедневное \"всё хорошо\" в дневнике. Нужно ли? Будет прочитано кем?
А там, наверху, уже весна вовсю. И тысячи микрорентген в час несут летальную дозу - они не со зла, но каждый с блаженством бы зубы вонзал. Улицы кажутся шире без толп. Пуля с обоймы просилась в висок. Вентиль разгерметизации манит. Верьте - проблемы решают словами.
Встал так сталкер в какой-то из будней, воззвал к антилогике, вытряхнул рассудок, гнал здравый смысл, помял, скомкал память, с той же минуты стал предан камланию. Запел и рванул ненавидимый вентиль. Да что там - сейчас он мог рвать двери с петель! Сильное тело, но слабое сердце. Только весна - и уже сладу нет с ним. Налёг - и уже по ту сторону люка. И самое страшное - что без испуга. Кругом - всё голо, там и тут - пусто. Счётчик Гейгера грустно похрустывал. Больно смотреть, больно эритроцитам. В бункер спустился, не будучи сытым. Аккуратно по кромке порезал консерву и завтракать прямо у выхода сел он.
А там, наверху, уже весна вовсю. И тысячи микрорентген в час несут летальную дозу - вдохнул и летал, воплями раздражая гортань. Улицы в будущем шире без толп. Пуля с обоймы просилась в висок. Двери разгерметизированы - ничто уже не грозило.