Ребёнок, скрывающий свой силуэт за спинами взрослых. Кто его послушает? Кто его заметит?
Эй, сестрица, почему ты молчала? Почему не говорила всего, что тревожило твоё сердце? Это лицо, полное боли — я не могла на него смотреть, и всякий раз чувствовала, как сердце неприятно сжималось в тиски. Ты доверяла мне, я знаю. Как доверяла никому другому. Я — твоя частичка, я — твой ангел хранитель. Верный подручный пёс, готовый на всё, лишь бы ещё один раз увидеть улыбку, скрытую обычно за маской властности. Наследница, надежда рода. Тебя любили и ненавидели.
Эй, сестрица, а помнишь те вечера? Когда, оградившись от мира, мы просто мечтали. И ты, вбираясь с ногами на кровать, с грустью рассказывала мне о том, чего так сильно желаешь, открывая сердце, открывая душу, без утайки, о самом сокровенном. Ты знала, что я понимала тебя. Маленькая девчонка, не повидавшая жизни, но сумевшая почувствовать всю боль и грязь этого мира. Ты не скрывала всего этого от меня, не таила — показывала, марая руки: мои, твои, и громко смеялась, говоря, что всё пройдёт; вся боль утихнет, уляжется, забудется. Я любила и ненавидела тебя за это.
Эй, сестрица, так почему же ты лгала? Обещание, данное в тот вечер: «Никогда не забудешь»? Никогда не предашь»? Но почему тогда я видела, как тело твоё, холодное, уже неживое, опало на землю, мараясь в грязи? Столь чистый цветок с гнилыми корнями. То было неизменным отличием нашего рода. Ты запланировала это с самого начала. Знала, что я не отступлю, не предам, не разглашусь. Доверяла мне все тайны, но не договаривала самого важного. Демоническое оружие? Захват тела? Жалкая смерть, которой достоин каждый глупец, подобный тебе. Я до сих пор не простила тебя.
Сестра, скажи мне, что с тобой? Скажи мне, отчего болит так сердце, Когда теперь, вставая перед ненавистным мне человеком, В его глазах я вижу именно тебя?