барыга икает, нервно докуривая. я руку по локоть обкусываю. из фильтров обугленных руками, до желтизны прокуренными, складываю тысячного журавля . и отпускаю в небо, облаками заблеванное, где навигаторы спутав со спутниками, шатаюсь к тебе рандомно, шарахаясь от остановок, где за окном трамвая за 12 рублей вакханалии, где ветры берут за шиворот.
дрожу, как монета, проглоченная таксофоном, банка от нескафе, растолстев, придавила тяжестью подоконник, а я в ее телище руку толкаю, надеясь спастись хоть одним недокуренным. вчера наша однушка приютила флэшмоб, вчера наша однушка кидала зиги и кряхтела богатством советских постелей, осознав на себе термин секс, вчера к нам приезжали менты и ты, укрывая меня пальто, молью, сдохшей назад лет сто, съеденным, зарывал на 2 метра под пол. еле ворочая языком, я цитировала тебе есенина. сегодня-чашки разбиты уже обо всем, сегодня снег забегает умирать на наш подоконник, сегодня против меня даже будильник настроен
сегодня я вылезаю из-под подушек обломков, солнце взошло, наебав нас, с запада, как кенни, выжив еще на одном восходе, и кошкой гадливой несет от бомжа, пока я роюсь в попытке вычленить твои запахи.
ночной город. иркутск
блюю. опаздываю за синим, синея от холода. люди на остановках, плешивые на душу, подпевают наушникам и постепенно сдают. а я спешу-один вперед и два в сторону, 365 ножевых в спину год выдал календарю, этой осенью мы начнем поджигать листья, потом город, мы болтаемся по нему ,впихивая им в уши стихи, за которые не дадут даже 30 серебрянных
ночной город. дырища, где в сточные скидывают уже не только шлюх. бои местного назначения. раскручиваю,но вместо патронов в моем пистолете уйма причин, чтобы остаться здесь.