1. Высокий холм за городом стоял, Зловещим черным лесом окружён. Две сотни лет шептался млад и стар, Об ужасе, что скрыл зеленый склон. Детей пропавших так и не нашли, А с пастбищ пропадал домашний скот. И стороною стали обходить Тот холм, как будто дьявол там живёт.
Однажды в Эйлсберри всех всполошил Трясущийся от страха почтальон. Словам его поверить не спешил Никто, решив что спьяну спятил он: Ведь в дрожь бросало от его речей, Что холм сожрал деревню и людей!
2. Меж грязных и сырых кирпичных стен Трепещущие тени нас вели По мостовым, что рассыпались в тлен К толпе визжащей медленно мы шли. И пламени плясали языки, И голуби ворчали тут и там, И в барабаны били бедняки, Молясь своим неведомым богам.
Безумный хор заголосил еще сильней - Я пересёк последнюю черту А в небе стая черных голубей Взвивалась ввысь, всё дальше в темноту. Из Запределья тысячи когтей В наш хрупкий мир уже несут беду.
3. Младенец-Вавилон его не помнил седины, Во тьме времен он скрылся от людей, Но разум человечий из безжизненной земли Поднял его на свет, прах отряхнув с гнилых костей. Дома, дороги, стены и покои богачей - Безумия знак носил каждый узор, И изваяния неведомых зверей Насмешливо взирали со своих опор
А в самом сердце града-мертвеца Во мрак и холод видели мы ход - Вниз в подземелье лестница вела, И в бездне таял каменный пролет. Но сжалось сердце в ледяной кулак - Чей это был внизу тяжелый шаг?
4. Сэт Этвуд, дряхлый фермер, захотел Колодец вырыть у дома во дворе Лишь с Эбом он, испачканный в земле, Копал весь день, ругался и кряхтел. Смеялись мы над глупыми людьми Одумайся, старик, а он всё рыл. Потом в психушку Эба он отвёз И поздно ночью вены себе вскрыл.
К колодцу после похорон пришел народ - А старый дед его замуровал Мы разобрали кладку кирпичей - Но дна никто из нас не увидал. Кидали камень мерять глубину, Но слышали глухую тишину!