Я ведь здесь ничего не люблю, разве только гореть да поминать Всех этих праздных юных дур, что пьют мою земную благодать. Изъян страны в которой с головы прогнила власть Я принял как щербатость чугуна, не симметричность глаз лица. То есть по воле не стерпеть, но не исправить никогда. Там где я был в последний раз, счастливым, сытым королём Другой закон, война и гнёт. И всё горит большим огнём. И море сохнет день за днём, огромным умирающим китом. А я хромая смерть с лицом не постаревшего юнца, Ворую души посвежей, даю приют, и имена. Вся благость, что давала миру сок, питала корни и кору, Теперь токсичным ядом жжёт еле зелёную листву. На листьях лица , имена. Их, слабых, ветер рвёт в грозу. Я пью в помин им чёрный чай, и всё ловлю их налету…