ноль шестой отобрал у нас планету. я и еще семь миллиардов делим шагами землю. нашим венерическим заболеваниям скоро здесь станет тесно, отправимся на венеру. сжимай изо всех сил глаза, ты видишь гало от автомобильных фар. я путаю красный знак светофора и марс, животных и нас.
сколько я всего написал - это одно большое, это один большой текст, пройденный ногами. вся жизнь - один большой текст, делимый лишь на главы. все стихи, распечатанные для выступлений - календари, где каждый осенний - это красные дни, в которых я плакал, не зная как быть и вообще быть ли. поэты всегда любили страдать из-за женщин. все маленькие отрывки, найденные во время ремонта, все, что читал вслух и складывал в стол. джоэл, вот что есть твой песок на пляже в монтоке. _____
Я делю на до и после. Я делю на до и после.
Я делю на до и после. И, сжимая глаза ладонями, Настойчиво силюсь понять: Все это время это я писал стихи, Или это стихи писали меня. А разговоров-то только, что про сиськи да пенисы. Керченское море пениться на моих ладонях, И я понимаю, все, что осталось от тебя - Это открытки и срач в коммѐнтах. Ты, как комета, Но меня не устраивает видеть тебя Один раз в семьдесят пять лет.
У меня столько нет больше. У меня столько нет.
Я представлял не единожды, На листе и перед сном, Как ты придешь на одно из тех выступлений, Мои щеки нальются красным. И я прочту все то, что писал только тебе. А после мы обнимемся, Пойдем за руки пить глинтвейн И всю ночь обсуждать произведения Олдоса Хаксли.
Тут я всегда просыпаюсь И все, что мне остается За эти долгих пять лет - Это кипы тетрадей, заметки на полях, Стихи, что я прочел про себя И стихи, что осталось в ведре.
Джоэл, вот что есть твой песок на пляже в Монтоке.