Был зелен плющ, и вился хмель, Лилась листвы полночной тень, Кружилась звёздная метель В тиши полян, в сплетенье трав. Там танцевала Лютиэнь; Ей пела тихая свирель, Укрывшись в сумрачную сень Безмолвно дремлющих дубрав.
Шёл Берен от холодных гор, Исполнен скорби, одинок; Он устремлял печальный взор Во тьму, ища угасший день. Его укрыл лесной чертог, И вспыхнул золотой узор Цветов, пронзающих поток Волос летящих Лютиэнь.
Он поспешил на этот свет, Плывущий меж густой листвы; Он звал — но слышался в ответ Лишь шорох в бездне тишины, И на соцветиях травы Дрожал под ветром светлый след На бликах тёмной синевы, В лучах бледнеющей луны.
При свете утренней звезды Он снова шёл — и снова звал... В ответ лишь шорох темноты, Ручьёв подземных смех и плач. Но хмель поник, и терн увял, Безмолвно умерли цветы, И землю медленно объял Сухой листвы шуршаший плащ.
Шел Берен через мёртвый лес, В тоске бродил среди холмов, Его манил полёт небес И дальний отблеск зимних грез... В случайном танце облаков Он видел облик, что исчез, В извивах пляшущих ветров Он видел шёлк её волос.
Она предстала перед ним В наряде солнечных огней, Под небом нежно–голубым, В цветах оттаявшей земли; Так пробуждается ручей, Дотоле холодом томим, Так льётся чище и нежней Мотив, что птицы принесли.
Она пришла — и в тот же миг Исчезла вновь... Но он воззвал: — Тинувиэль! — и скорбный клик Звучал в лесах и облаках... И светлый рок на землю пал, И светлый рок её настиг, И нежный свет её мерцал, Дрожа, у Берена в руках.
Он заглянул в её глаза — В них отражался путь светил, И билась вешняя гроза... И в этот час, и в этот день Несла рожденье новых сил Её бессмертная краса. Свершилось то, что рок сулил Для Берена и Лютиэнь.
В глуши лесов, где гаснет взор, В холодном царстве серых скал, В извивах чёрных рудных нор Их стерегли моря разлук... Но миг свиданья вновь настал, Как рок сулил; и с этих пор На том пути, что их призвал, Они не разнимали рук.