зима тихонько пахнет апельсиновыми корками, лицо крошками осело в помойно-желтом сугробе. кто-то аккуратно разбросал бездомных лицами вниз, окунул в ледяную воду простывших до смерти луж, легкие мокротой в едва заметные норки почвы с мягким шелестом вползли; эта инсценировка — заменитель жизни, но на плацу никто не сойдет с ума от ужаса. зябко ежится улица, на нитях мерцают подвешенные звезды, их картон промок наскозь от злости господа, и пластиковые слезы стекают в сонные озера. лес проснулся и ушел, в ушах шуршит листва, в ноги вцепились корни, терн разодрал лоб короной из крови воронов, крест накрепко вколочен — по гнутому гвоздю в каждый диск позвонков. безрукое божество, протезы не дадут ошметку стать историей твердой поступью, утвержден на роль манекена в полевом госпитале.
артём блюз:
простота не поможет, сегодня не спать, космос вырастил зверя, немым все равно. совесть снова умрет в инкубаторе. на ярмарке дешевых радостей я покупаю свинцовые таблетки от жизни, господин фюрер благословляет на сбыт наркотиков верующим, детям и старикам. солнце потухло, ангелы травятся энергетическими напитками. спокойно, сегодня хочу умереть, проскользнув в глубину тонким пальцем ничтожества, в ничтожном теле нашла приют саранча. импрессионизм бесполезен: двуногие твари — заложники юности, фобия в подарок. изображая сатану, выдавливаю глаза праотцам.
holiday powder:
утро, раздавленное лампочкой в горле: город поспешно хоронит своих героев за чертою грез. самосожжение в позе лотоса, когда все ушли в космос, я спасовал, смешав бензин и машинное масло — идеальный коктейль для церковного бизнеса и радость в массы. нон-стоп чудеса, распахни передо мной плащ, и я расплачусь. совершенство, которое будет после нас… носоглотка останется в целости, никто не умрет напрасно, выжимая газ или наполняя пакет клеем дрожащими пальцами. головы подростков седеют под напором похоти и животного ужаса, сколько еще ждать нового холокоста? выжми сок, проверь почту и пусти себе пулю в голову, папочка не отправится на каникулы, он тоже скоро умрет, как и тощие дети с глазами пиноккио, чьи-то выродки. старики, кстати, тратят твой воздух, открой глаза, это гроза, и вивальди сыграет на твоей панихиде за двадцать баксов, потратит на веселящий газ.