В лучшем случае проблематично было воспринимать реальность с моим близоруким видением мира, которое я создал в себе. Нехватка жестов ограничила эффективность моих слов, и все, о чем она просила, было освобождением. Просто нежные, убедительные моменты, приносящие облегчение. Не ответы, только облегчение. И каким-то образом я придал форму куче осколков стекла, которые теперь стали вазой и могли ею оставаться. А она нашла бы способ снова держать в ней свои розы политыми и живыми, в то время как в глубине души я был разбит вдребезги. Я высоко ценился среди блёклых проходимцев, невосприимчивых к боли, но боли, порожденной невосприимчивостью. Она манила меня и недооценивала меня, потому что никакая другая любовь не закрывала мне глаза столь просто.
И я так боялся изменений, но был напуган тем, что не изменюсь. Я так боялся изменений, но был напуган тем, что не изменюсь.
Затем быстрый и заражающий выброс крови в мозг, чертова приборная панель, удар о приборную панель. Мое ограниченное восприятие больше ничего не значило, не бунтовало, как и твои страхи, твоя беззащитность, твоя улыбка.
Потому что за три секунды судьба обхитрила бетонный ограничитель, за которыми последовали семь секунд нервных молитв, нервных проклятий, чего-то нервного. И ядовитое как клыки змеи оно явилось из угнетенности, предоставленной моей Богом забытой лжи, которая угнетала еще сильнее. Затем последовали семь секунд обещаний самому себе, что я перестану ждать, брошу попытки выиграть еще времени, я перестану игнорировать гражданские духовные и персональные обязательства или обещания, которые могут когда-либо возникнуть, или во всяком случае мне так казалось. Потом последовали две секунды, самые длинные секунды, которые я когда-либо переживал, обманывая себя, обманывая своего Бога и обманывая тебя. Слова \"Я люблю тебя\" казались такими разбитыми и неправильными, а слова \"Я обещаю\" - банальными и отстраненными. Но глупо полагавший, пассажир, попавший в эту аварию, который ни о чем не думал, кроме как о том, что он был ранен и поражен физически. И все-таки я нашел силы поблагодарить Бога за то, что я остался в живых, и вот что было, когда я услышал о судьбе водителя: Три секунды спустя, облегчение, не ответы. Только облегчение.
Потерянная в обломках как вознесенная душа, я люблю тебя. Потерянная в обломках как вознесенная душа, я люблю тебя. И каждый день я желаю, чтобы мы поменялись в тот день местами; потому что ты была первым человеком, который меня любил как-то по-настоящему, а теперь я стою на шесть футов выше от места, где ты лежишь. И если я правильно понял единственную вещь в своей жизни, то это то, что нужно делиться любовь с окружающими, той же любовь, которую ты разделила со мной.
Ты зовешь меня оттуда, я слышу твой голос, и стук моего сердца прерывается, и я молю Бога о том, что ты все еще жива.
И я научил себя забывать, что иногда жизнь пытается убедить тебя в том, что есть такая вещь как сожаление. Но я обнаружил, что это ложь, та же ложь, которую я увидел в твоих глазах после того, как все закончилось.
Кричи: \"Спасибо, Боже!\" - пока не захлебнешься кровью, Дьявол пришел за нашими легкими, но забрал нашу любовь. Кричи: \"Спасибо, Боже!\" - пока не захлебнешься кровью, Я дышал этим миром так долго, что разорвал легкие