"Я высушил глаза, выел их злобным перцем," - не вывесив базар, воет псих землепешцам.
Колкий ветер доносит зов из детской, и колокол звенит, дескать пиздец нам. Раздеться и направить стопы к морю не так то просто, когда чихаешь по утрам остатками мозга. Моря брызги розги словно, не ласки вовсе; промозглый, резкий, абстрактный, плоский порыв сносит крышу, морозит кости и косо мечет в глубину резкие, как косы, грозы гроздьи. Ее гвозди льдом треплют безумца тело. Захотелось раздеться, белым сверкнуть под одеждой окрасом, снегом таежным, и красным - ножи надежды надежны.
Я так давно не видел рассвет. Рассек мясо, а там не душа, а скелет. Осел - ясно, но верить в бога проще точно, когда попробовал разок и уже сторчан.
Палитра стальная словно моря гладь ныне и красным намешан на ней не под стать иней. "Нам не стоять с ними," - на берег безумец и не глядит боле, там землепешцы ежатся под струями, что небо льет в море. Для них - он бред порет. Блюет болью безумец, душу ищет на палитре стали, полосует ногтями тело, глядя, как землепешцы умножают стаи. "Если от старых к юным души переходят ихни и тем живы ныне, где заныкана душа, что поселится в твоем сыне? Где новые берутся, ведь океан людей безбрежен?" - воет псих и не нежен ветер кожу режет. И без защиты и опоры метает, корёжит - на, держи, - ножи надежды надежны.
в отражении веки дрогнули зрачки разрослись зрачищами пусть при подсчете пульса получит морг нули но не моргнув в общем счете стали чище мы.