когда мне было лет двенадцать или тринадцать, я впервые прочёл книжку Чака Паланика. уже тогда я начинал сомневаться, что есть какой-то смысл в окружающей панике.
уже не помню, о чём он писал; что-то про шлюх и упоротых. сейчас о нём позабыли и даже хуесосят не шибко, вижу порой лишь ублюдские мемы с Эдвардом Нортоном и цитату про шестьсот сорок первую рыбку.
много позже я увлёкся нейрофизиологией и биохимией; всё оказалось достаточно просто. где-то в двадцать я полностью врубился в логику процессов клеточного некробиоза.
тогда я понял, что никто по-настоящему не умирает, от перестановки слагаемых не меняется сумма. просто калейдоскоп атомов, которые нас составляют, слегка меняет рисунок.
порой я гуляю по внутреннему кладбищу, там всё больше фотографий, которых не было ранее, и хорошая мысль плохого писателя Паланика раз за разом всплывает в сознании.
все, кого ты любишь, рано или поздно исчезнут, повторяю я перед сном, запивая таблетку валиума. наблюдаю за калейдоскопом — у меня целая вечность разглядывать узоры из-за стекла аквариума.